– И ты туда поехала? – угадал Паша, с сочувствием посмотрев на Юлю, которая, ссутулив плечи, отвернулась, оперлась на подоконник и, казалось, дрожала. Паша подумал, что ее снова трясет от подступивших слез. Но поймал в отражении стекла лишь полный клокочущей ненависти взгляд.

– Это оказался двухэтажный особняк в элитном районе. Я нашла дом с цифрой десять и пошла прямо по газону к дверям. Поднялась по лестнице, нажала на звонок. Потом еще раз. Но мне никто не открыл. Я ощущала, что за дверью кто-то стоит. Он наблюдал за мной в глазок. Тогда я стала стучать кулаком в дверь и прокричала, что пришла поговорить насчет матери. Никакой реакции не было. Я пнула дверь со всей силы, тогда на крыльце соседнего дома показался сосед и пригрозил, что если не перестану шуметь, то он вызовет полицию. Не успела я отойти от дома, как мне в затылок ударило что-то мягкое. У моих ног лежала кукла-рванка. Кто-то бросил ею в меня со второго этажа. Я быстро повернулась, но увидела в открытом окне лишь покачивающиеся занавески.

– Это та самая кукла? – снова догадался Паша.

– Да. Ты представляешь, Глеб оказался таким трусом, что побоялся открыть дверь девчонке! – Юля перевела взгляд на серый клочок озера, видневшийся за плотным переплетением еловых лап.

– Знаешь, где я нашла маму, когда вернулась домой? В ванной. Она, взмокшая от пота, сидела у толчка и тряслась. Не поверишь, она хотела отравиться, – глухо проговорила Юля. – Отыскала в шкафу просроченную пачку аспирина и выпила все таблетки. Несколько дней ее продержали в больнице. Но, слава Богу, все обошлось.

Мама снова погрузилась в работу, хваталась за нее, как за спасательный круг. Однажды это уже вытянуло ее из болота. Но внутри она была сломлена. Ее никто не интересовал, даже я. Когда я поступила на математический, она просто сказала: «Молодец, поздравляю». Как будто я десять рублей в лотерею выиграла. Я тогда на эмоциях ей все высказала. Сказала, что она превратилась в тусклую тень самой себя, и виноват в этом тот урод, который сломал ей жизнь. И ты не представляешь, что она ответила…Посмотрела на меня, как на… как на чужую, и сказала, что он – лучшая часть ее жизни. Что я не смею о нем так плохо говорить.

Юля замолкла, вновь переживая неприятный разговор.

– Так мы и стали жить: я, мама и светлый образ ее возлюбленного. Больше мы его не обсуждали. Но я замечала, как она вздрагивает и бежит к звонящему телефону каждый раз, надеясь, что это ОН. И я понимала, мои слова будут бессильны, она даже слушать не станет, а меня это выведет из себя.

О других мужчинах и речи не могло быть. Сейчас я бы, наверное, обрадовалась, если бы у нее кто-то появился. Лишь бы она ожила, лишь бы вернуть прежнюю маму… И вот через семь лет я его нашла. Вернее, он меня.

– Зачем он снова появился? Захотел вернуться к твоей матери? – спросил Паша. Ему было жаль брошенную женщину, влюбившуюся без памяти, но он совсем не мог ее понять. Как это возможно? Разве можно так зациклиться на другом человеке?

– Если бы, – нервно захихикала Юля. – Он хотел, чтобы я организовала фотосессию для него и его новоиспеченной жены.

Паша нахмурился. Пусть он знал Глеба лишь сутки, но в образ благодушного бородача никак не вписывалось поведение жестокого обольстителя. Хотя кто знает? Первое впечатление бывает обманчивым.

– Почему ты решила, что это именно Глеб был тем таинственным возлюбленным твоей матери? Ты говоришь, она даже имени его не называла. И не знакомила тебя с ним.

– Наутиз, Кеназ, Манназ, Уруз, Вуньо, – произнесла Юля подобно заклинанию. – Когда мама восстанавливалась после попытки отравления, я первое время думала, что, возможно, стоит связаться с этим человеком. Сообщить о том, что случилось. В телефоне у нее он значился как «моя любовь». Ему мама звонила чаще всех, судя по журналу исходящих. Я набрала номер, но мне ответили, что абонент недоступен. Я стала листать фотографии, сделанные в Турции.

Там было много снимков с бесконечно счастливым лицом матери. Мама улыбается у парадного входа в отель, пьет на террасе, выходит из моря, ест какого-то морского гада и снова улыбается. И вот на одном селфи она доверчиво прильнула к мужчине, который положил ей на плечо руку, а сам отвернулся. Не обнял, а именно повесил на нее загорелую ручищу. На запястье были символы. Больше он в кадр не попадал. Посчитав, что это единственная зацепка, я погуглила эти знаки. Оказалось, это руны. На одном из псевдомагических сайтов я откопала, что вместе они означают заговор на привлечение женщин. «Такая глупость. Взрослый мужик, а верит в такую дребедень», – подумала я. Но дальше этого я не ушла в своих поисках. В Интернете, безусловно, можно многое отыскать, но списка всех, кто набил такую татуировку, там не найти.

– Ты узнала его, когда он заказал у тебя фотосессию, – догадался Паша.

– Да. Глеб Борисович написал мне в сети. Я стала просматривать его профиль. Всегда стараюсь изучить клиента (в хорошем смысле слова) перед съемкой. Представь, что я почувствовала, когда увидела у него на запястье знакомую татуху! Сначала я хотела отказаться от работы с ним, но потом мне в голову пришла идея получше. СМИ много писали о нем. Из статей я узнала, что он – богатей, который занимается туристическим бизнесом и скоро откроется его новый проект – домики отдыха на острове посреди Ладоги. Вот и предложила провести съемку здесь.

– Ты так уверена, что это он? А вдруг у того чувака и у Глеба просто одинаковые татуировки? Или Глеб случайно оказался в Турции в одно время с твоей матерью. Они могли просто развлекаться в одной компании.

– Когда я с ним познакомилась вживую, мне стало труднее его ненавидеть. Глеб показался очень позитивным и обаятельным. Да, никогда не подумаешь, что он может вести себя так по-свински с женщинами. Но я помнила о маме, ведь ей тоже сначала показалось, что рядом с ней идеальный мужчина. Это придало мне решимости.

– И все же шанс, что Глеб и тот гад являются разными людьми, существует, – не унимался Паша.

– Не хочу даже мысли такой допускать.

– Почему?

– Если это не он, значит, я виновата в смерти ни в чем не повинного человека.

– В смысле? – Паша задержал дыхание, одновременно ожидая и не желая услышать ответ.

Юля потянулась за куклой.

– Видишь, тут есть кармашек за передником. В него я положила записку, которую Глеб прочитал. Перед фотосессией я пристроила куколку на большом расколотом камне, к которому потом отправила Глеба. Ведь эта куколка была подарена ему мамой, он не мог не узнать ее. Конечно, было мало шансов на то, что все сложится так, как я придумала. Но в итоге все получилось. Когда мы с Лорой спускались к берегу, я видела, что он нашел записку и сунул ее в свой карман.

– Что там было написано? – у Паши пересохло во рту. Очень хотелось пить, но в комнате не было ничего, чем можно смочить горло.