– Во всем ты, Лерочка, романтическую сторону ищешь. Поклоннику хватило бы одной-двух фотографий, зачем ему все забирать? А разгром в комнате? От полноты чувств? Нет, честно, я не понимаю, что там такое было в этих фотографиях? Ну видела я их, ничего особенного, никакой художественной ценности. И не говорите мне, – я повернулась к Галине Сергеевне, – что на одном из этих снимков могла быть сцена встречи Камиллы с японским шпионом на конспиративной квартире.

– А я и не говорю, это ты сказала, – мило улыбнулась она.

– Потому что это бред!

– Вот видишь, и про украденные фотографии ты говоришь – бред. По-моему, все очень складно получается.

– Галина Сергеевна в одном права, – подал голос Павлик. – Что-то на этих фотографиях было. Японский шпион, или наш тарасовский мафиози, или еще что…

– Человек, похожий на генерального прокурора, – подсказала Лера.

– Тоже годится, – согласился он. – А художественная ценность, Ирочка, здесь никакого значения не имеет.

– Ты думаешь, здесь какие-то политические игры?

– Я ничего не думаю. Я знаю только, что женщину убили, а потом из дома исчезли все ее фотографии. Может, она вообще матерая преступница, сто лет в розыске, и муж сам уничтожил все снимки, чтобы ее не опознали в милиции?

– Бред, – с отвращением сказала я.

– Ну наконец-то! – в комнату влетел Валера Гурьев. Он старше меня и существенно моложе Галины Сергеевны. Маленького роста, худенький и юркий, как воробушек, он, по-моему, просто не умеет двигаться и говорить медленно. Вот и сейчас не прошло и десяти секунд, а он уже успел кивнуть Павлику, поцеловать ручку Галине Сергеевне, потрепать Леру по плечу: «Привет, тезка!» – и предъявить претензии мне: – Иринка, где тебя носит? Сама мне записку оставила, а сама исчезла! Это же по делу той артистки, что вчера в цирке у вас на глазах взорвали, да?

– Ты лучше скажи нам, Валера, – ласково сказала Галина Сергеевна, – как ты умудрился пленку с записью из милицейского сейфа свистнуть и отрывки показать? Ведь я все правильно понимаю: кассета как вещественное доказательство с места преступления должна находиться именно в сейфе?

– Там и лежит, клянусь! – репортер прижал правую ладонь к сердцу. – У меня всего лишь копия. А уж как я ее добыл, извините, Галина Сергеевна, не скажу. В соответствии с Законом о средствах массовой информации обязан сообщать подобные сведения только по приговору суда. Но вы же меня в суд не потащите? – Гурьев, упав на одно колено, снова приложился к ее ручке, искательно заглядывая в глаза.

– Уйди, подхалим, – с коротким смешком оттолкнула его Галина Сергеевна. – Не потащу, конечно, не подлизывайся.

– Вот и ладненько, – Валера легко вскочил и развернулся в мою сторону. – Что у тебя за информация?

– В записке было предложено обменяться информацией, – напомнила я. – Ты не против?

– А-а, вечно ты, Лебедева, торговаться начинаешь! Ладно, я добрый, пользуйся. Значит, так. По данным, полученным мною из неофициальных источников, но вполне достоверных, преступление было совершено способом простым, как все гениальное. Под платформу, на которой стояла жертва, подложили вместо петарды динамит. Первым предположением, конечно, было, что этот фокусник специально в своем мешке засиделся, чтобы огонь до динамита без помех дошел. Но потом выяснили, что черный порох подменили магниево-алюминиевым порошком: он горит как бенгальский огонь, но в два раза быстрее…

– Точно, – кивнула я, – мне тоже сразу на ум бенгальский огонь пришел.

– Так что мужик из мешка выбрался вовремя, у них все по секундам рассчитано, а этот порошок сгорел слишком быстро.

– Значит, его самого больше не подозревают? – спросила Галина Сергеевна.

– Как это не подозревают? Всех подозревают! Подложить динамит и подменить порох мог кто угодно, как любой из членов семьи Маранелли, так и просто любой человек, который несколько дней потерся в цирке, разобрался, где чьи ящики с реквизитом, и вид которого не привлекал бы внимания. А тем более человек, который в цирке хотя бы недавно работает. Кроме артистов, это, естественно, униформисты, уборщики, билетерши, администрация цирка, их близкие родственники и прочая и прочая. Дайте, что ли, мне тоже чаю, а то в горле пересохло рассказывать вам.

Лера тут же вскочила и, достав свежий пакетик заварки, залила его горячей водой. Положила три ложки сахара, размешала, поставила чашку перед Гурьевым.

– Спасибо, солнышко! – Валера нежно улыбнулся ей и сделал пару глотков. – Уф-ф, хорошо! Так вот, поспрашивал я об этой истории у серьезных людей, так, на всякий случай, а они только репу почесали и руками развели. В бизнесе эта фокусница никак не завязана, дорожку никому не перебегала, ни у кого никаких причин вроде не было…

– А заказным это убийство быть не может?

– Не тот стиль, понимаешь. Их ребятки обычно действуют гораздо проще, я бы даже сказал, примитивнее. Резанул очередью из автомата – и проходными дворами к тачке. А если взрыв, то тоже без выкрутасов. Дорожки там пороховые разные делать, порошок горючий подменять… зачем эти пошлые эффекты, зачем голову морочить себе и людям? Гранату в окно или машину подвзорвать – дешево и сердито. В общем, за то, что это не профессионал работал, они почти ручаются.

– Да, мы тоже пришли к выводу, что это кто-то из своих. Тем более что в гостинице сегодня никого чужих, кроме нас, не было, дежурный клянется.

– А при чем здесь гостиница, что там? – насторожился Гурьев. – Рассказывай, я про это ничего не знаю. Давай-давай, начинай обещанный полноценный обмен информацией.

– Тебе подробно или самое основное?

– Самое основное, но очень подробно.

– Тогда так. Сегодня с утра мы разделились на три группы. Лера рванула в Министерство культуры порыться в архивах, у нее там знакомая есть…

– Что ты говоришь? Лерочка, не забудь, я с тобой дружу!

– А что, вам что-нибудь там надо? – немного удивилась та.

– Пока нет, но кто знает, как жизнь сложится? – жизнерадостно ответил Гурьев. – Вдруг да и понадобится.

– Когда понадобится, тогда и будешь к ней подлизываться, – сурово одернула я Валеру. – А пока на меня смотри. Тем более что в этих архивах Лера ничего интересного не нашла. Ну разве только выяснила, что заработок цирковых артистов вовсе не такой, чтобы бросать все и идти в акробаты.

– Кто бы сомневался! Дальше что?

– Галина Сергеевна с Павликом отправились в цирк поговорить с народом, послушать сплетни. Галина Сергеевна, сами расскажете?

– А чего там рассказывать? Никто о Камилле особенно не горюет, отзывы о ней самые нелестные. Если коротко свести все, что мы о девушке услышали, – вздорная была и даже подлая. На любую гадость способная. А вот Николая больше жалеют. Некоторые верят, что он мог супругу взорвать на почве ревности, некоторые – нет. Доказательство у всех одно – личное мнение. Версий выдвигается миллион, но ни одной убедительной. А потом, когда шум поднялся, мы вместе со всеми в гостиницу побежали.