Я улеглась и еще долго ворочалась, обдумывая слова мужчины. Странностей в местных действительно полно, и далеко не все их полковник упомянул.

Например, галиги, те матовые шары в комнатах. С их помощью местные общались на больших расстояниях и управляли, как они выразились, «некоторыми процессами в городе», но подробностей мы не получили – даже минимальных, даже на бытовом уровне. И это вызывало вопросы. У нас самый непросвещенный в технических вопросах человек сможет вспомнить хоть про радиоволны и биоэлектронику, пусть и никогда не объяснит, как именно это работает. А галиги у местных просто были. И все. Вопросов о принципах работы аборигены категорически не понимали.

Гаранинский переводчик, кстати, не сумел подобрать внятный аналог этому понятию. Впрочем, это ничего особенного не значило: у лингводекодеров всегда проблемы со сложной техникой, даже при почти полном функциональном соответствии. И еще с эмоционально-чувственной сферой, такой вот парадокс.

Может, именно через галиги аборигенов и зомбируют? Тогда хорошо, что нас до них не допустили. Хотя и странно: казалось бы, самый удобный выход и способ нас завербовать…

Конечно, ничего полезного я в итоге не надумала, но хотя бы уснула.

Завтрак нам, как обычно, «привел» Нурий. Для переноски всего подряд у местных использовались пауки-арении разных размеров. Так, один маленький паучок с плоской крышей-спиной, нагруженный мисками с едой, хвостиком следовал за блондином. Как ими управлять, егерь тоже не объяснил, сказал: «Он просто идет, куда надо».

А вскоре после завтрака за нами явилось сопровождение. Высокий и красивый, как все местные, мужчина со светлыми волосами и держащая его под руку женщина.

Получив возможность рассмотреть местную даму поближе, я испытала легкое разочарование. Здешние женщины действительно были совершенно обыкновенными. Именно эта – круглолицая, с русыми кудряшками и смуглой кожей, невысокая и полноватая – казалась миленькой, но не больше того. Ни намека на совершенные пропорции мужчин. Невысокая по сравнению со своим семейством, надо мной она возвышалась всего на полголовы.

Какая-то эволюционная дискриминация.

– Я Унка, это – Латий, Нурий наш ребенок, – назвала обоих женщина, с ответным интересом рассматривая меня. – Он просил позаботиться о тебе, успокоить.

Для родителей взрослого мужика они впрямь выглядели молодо. Похоже, по поводу продолжительности жизни аборигены не врали. Интересно, за счет чего она достигается? Может, благодаря полному отсутствию стрессов? Где-то я слышала теорию, что именно потрясения сокращают человеческую жизнь.

– Спасибо, – проявила я вежливость. – Только я спокойна.

– Ну так выбирай мужчину и соглашайся на слияние, чего тянуть! – прожурчала женщина.

Одарив влюбленным взглядом Латия, Унка погладила его по плечу и отпустила, но тут же перехватила за локоть меня.

– Пойдем, мужчины будут рядом. – Она потянула меня к выходу. Упираться я не стала, хотя назойливость навязанной спутницы уже начала раздражать. А мы еще никуда не вышли! – Тебе тут нравится?

– Уютно, кормят хорошо, – осторожно похвалила я, тщательно подбирая слова. Лингва все еще немного подтормаживала. На восприятии это никак не сказывалось, а вот отвечать следовало медленно и осторожно, «взвешивая» на языке каждый звук. – Но я пока мало видела. Хотелось бы разобраться получше, понять, как все устроено.

– Зачем? – вроде бы искренне удивилась Унка.

– Интересно. – Вопрос меня здорово озадачил. – Предпочитаю понимать, как существует окружающий мир.

– А какая разница? – продолжила недоумевать она. – Ведь это ничего не изменит.

– Зная, как устроен мир, проще выбрать дело по душе, – попыталась я зайти с другой стороны.

– Дело? – Женщина удивленно подняла брови. – Зачем?

– Чтобы его делать, – ответила с каменным лицом, чувствуя, что разговор зашел в тупик. Мужчины хотя бы аккуратно уходили от щекотливых вопросов, а вот этот незамутненный пофигизм обескураживал. – Надо же чем-то заниматься целыми днями?

– Но зачем, ты же женщина! – попыталась втолковать мне озадаченная Унка.

– И что?

– Выбери хорошего мужчину для слияния и не будешь скучать, – мечтательно зажмурилась она. – Нурия, например.

Кхм. Надеюсь, меня не очень заметно перекосило на этих словах? Впрочем, даже если перекосило, Унка была слишком поглощена собственными приятными воспоминаниями.

– Расскажи мне, что такое слияние? – смирилась я с отсутствием в ее голове других мыслей. Может, хоть это явление объяснит подробнее?

В ответ в глазах женщины вспыхнул восторженный, даже фанатичный огонек. Кажется, вопрос наконец-то нашел подходящего адресата.

– Слияние – это лучшее, что есть! – воодушевленно, с восторгом откликнулась Унка. – Это единение, это разделение жизни на двоих, это невероятное наслаждение! Ты никогда не будешь одна, он никогда тебя не оставит, сохранит верность до конца жизни и больше ни на кого не посмотрит. Да и тебе никто, кроме него, не будет нужен. Пара, прошедшая слияние, это самая большая ценность. Они приносят потомство, а с детьми помогают все бессемейные жители. Выбирай, кто по душе, и соглашайся, это такое удовольствие!

– Обязательно, – выдавила я.

Ну просто рай кромешный!

Хочу домой. Согласна писать отчеты за всю лабораторию, дежурить на суточных прогонах и прозвонить все соединения прототипа напрямую, примитивным тестером. Работать без выходных, отпуска, праздников и даже обеда.

Лучше бы они нас сожрать пытались!..

Однако вслух я об этом, конечно, не заговорила и продолжила слушать восхищенную трескотню. Еще раз вскользь помянув Нурия и его достоинства, Унка вернулась к расхваливанию слияния. Она журчала, что после этого наступает полное взаимопонимание, потому что секретов нет и двое становятся единым целым. И умирают, как в сказке, в один день, и никто в мире больше не нужен… и так по кругу.

До этой речи я порой поглядывала на Нурия с интересом – все-таки мужик красивый, да и его искреннее восхищение подкупало – и в теории допускала мысль о более близком знакомстве. Ну не попадалось мне в жизни таких роскошных атлетов из рекламы мужского нижнего белья, а тут такой шанс! Теперь… нет уж, в черной дыре я видала это все. Лучше в бордель с андроидами на выходные – бездуховно, зато и без последствий в виде многочисленного потомства, с которым помогают бессемейные жители.

Только бы добраться до Союза! И поскорее…

Миновав несколько коридоров, мы вышли из жилых в общественные зоны. Болтать про слияние Унка, к счастью, перестала, вместо этого переключилась в режим экскурсовода, и я наконец-то перевела дух. От слова «слияние» уже начало передергивать.

Общественная зона представляла собой очень широкий и длинный тоннель, замкнутый в кольцо. С разных сторон в него втекали переулки поменьше, причем порой даже сверху и снизу – такие, куда без арения не имело смысла соваться. А между проходами размещались всевозможные – очень немногочисленные – магазинчики и кафе.