Мои глаза закрыты, но таинственным образом сквозь сомкнутые веки я вижу потолок и кусочек окна. Мне нужно потерпеть и постараться по-настоящему закрыть глаза, представить черную пелену. Хлоп – в голове гул, словно кто-то залил мне в уши ушат воды. Перед глазами белый шум, мерзкий и ослепляющий. Я изо всех сил стараюсь пошевелить рукой или ногой, хотя бы одним пальцем, но с каждым моим усилием гул увеличивается, а апогеем становится пришедший ему на смену неистовый смех киношного злодея. Белый шум стихает, но я и не думаю, что это конец – перед закрытыми глазами на белом потолке моей комнаты в ночном сумраке ползут тени силуэтов-великанов, словно бы грешников в Дантовом аду. Прожорливый смех, питающийся моей психикой, скорчившиеся в безумном сюрреалистическом танце тени, бешеный стук моего сердца – барабанной установки, отбивающей ритм этого нечеловеческого хохота…

Я сдаюсь! Я сдаюсь! Я буду считать до ста, до двухсот, до пятисот, до тысячи… Тысяча одиннадцать…

Все стихает так же резко, как и началось. Я медленно встаю на кровати и разминаю конечности, провожу затекшей рукой по мокрому лбу.

– Vi, you have to help me!

– I don’t know if I can. Please, don’t go! We should wait. They will be here soon.

– You promised me, Vi! Vi!

(– Ви, ты должна мне помочь!

– Я не знаю, смогу ли! Пожалуйста, не уходи. Нам нужно подождать. Они скоро придут.

– Ты обещала мне, Ви! Ви!)

Это крики или смех? Сон смешался с параличом? Смотрю на свое осунувшееся лицо в зеркало в ванной и обильно умываюсь ледяной водой, а потом наливаю ее в стакан и выпиваю залпом. Родители вроде говорили, что здесь нельзя пить воду из-под крана. Блин.

На часах пять часов утра. Я знаю, что не смогу заснуть и всю субботу проведу в гостиной под пледом, смотря Netflix. Главное – забыть этот ночной кошмар. Главное – не показывать родителям, что я себя неважно чувствую.

Парочка корейских масок, и к понедельнику я выгляжу более или менее похожей на человека. В воскресенье вечером мы с мамой даже печем шарлотку вместе из местных яблок. Хорошо, что главная тема для разговора у нас непосредственно сам рецепт, а также список продуктов на две недели. Завтра после работы родители поедут за продуктами, поэтому им нужна будет машина. Саша приедет за мной на такси, но чуть позже обычного, в семь часов.

В семь часов! И что прикажете делать в школе до семи часов? Пойти с Анджелой и Алексой в кафетерий, послушать свежие сплетни, сделать упражнения для мышц шеи? Но выбора у меня нет, как, в общем-то, и всегда.

Маме нравится помогать мне укладывать волосы по утрам. Я смотрю на загадочную улыбку Моны Лизы, посетившую ее ненадолго, слушаю восклицания удовлетворения, заряжаю себя хорошим настроением на весь день.

– Magnifique! Good to go! (Красота! Можешь идти!)

– Thanks, Mom. (Спасибо, мам.)

Женьшеневый чай, ставший уже традицией, сухофрукты в бумажном пакетике. Что-то изменилось в самой маме с момента нашего переезда в Россию. И это изменения в лучшую сторону. А как изменилась я? Стала больше врать? Не думай об этом, Ви. Не порти себе понедельник.

Сегодня непростительно жаркая погода, я благодарю метеорологов за то, что они помогли мне с выбором: белая рубашка с коротким рукавом и короткой синей бахромой по краям, короткие белые носки вместо телесных колготок и черно-белые кеды Vans. Никто же не хочет, чтобы ученики угорели? Тем более я видела в Академии школьников в кедах. Плюс двадцать четыре градуса! Прибавьте к этому влажность балтийского климата, и получится что-то около тридцати.

Ко всеобщему счастью, в кабинетах включили кондиционеры, но их мощность is as useful as a chocolate teapot[14]! Наверняка, чтобы не застудить детей. На первых двух уроках щеки мне охлаждает металлический термостакан, оказавшийся снаружи прохладным. «Угораздило же маму налить мне горячего чая в такой жуткий день» – думаю я и решаю проверить температуру напитка.

Кубики льда! Там плавают кубики льда! Мама приготовила охлаждающий чай! Она очень старается.

– Почему бы нам не провести биологию на улице? – сетуют ребята.

– И правда, почему бы нам не провести биологию на улице? – соглашается Валентина Леонидовна.

Мы заходим в самую чащу искусственно посаженного леса, и вот я уже вижу то, что нельзя увидеть с территории Академии, – огромное спортивное поле с электронным табло и несколько жилых деревянных домиков для служащих.

– Ви, видишь каменный домик? Мы там живем во время летних курсов.

Рядом с деревянными домиками стоит красивая постройка в стиле Академии с двумя колоннами и каменными балконами, напоминающая старое английское поместье. Мне становится неприятно – я уже никогда не посещу летние курсы и не проведу время в этом здании.

Нам дают задание – разбиться на пары и подобрать латинские названия ко всем деревьям и растениям в лесу. Кто найдет больше всего правильных латинских названий – тот и победил. Глупое задание, особенно если учесть, что никто не захочет в напарники немую.

– Разбились на пары?

Соня и Рита, Анджела и Алекса, Марта и Давид, Бэкхем и Голд, Димитрий и Егор, Мирон и Вадим, Мари и Аглая, я и…

– Ну а че я с немой-то? Че за подстава?

– Михаил! Без вопросов и пререканий. Приступайте к заданию, пожалуйста.

Еще около двадцати секунд ребята жалостливо осматривают получившийся тандем, и мне становится по-настоящему интересно, кого они все жалеют: меня или Михаила?

– Пиши разборчиво, а не каракулями, – грубо бросает низкорослый парень с хипстерской прической – высоко уложенным хохолком. В ответ я смотрю на него таким взглядом, чтобы он морально ощутил ответный плевок.

Следующие двадцать минут мы медленно ходим по лесу и изучаем таблички под деревьями. Я под диктовку записываю красивые латинские названия. Несколько раз встречаюсь у кустов с лесной геранью с Анджелой и Алексой. Они мне по-дружески улыбаются, а вторая даже ободряюще хлопает меня по плечу.

Около рядов с туей Fastigiata мы встречаем Голда и Бэкхема – носителя еще одной хипстерской прически, небольшого хвостика с выбритыми боками.

– Тебе обязательно быть таким засранцем, Миш? – внезапно спрашивает блондин. Мой напарник встает с корточек и подходит ближе к Голду. Со стороны это выглядит смешно, так как он оказывается ему почти по грудь.

– Туя оксиденталис Фастигиата, – выплевывает слова Миша. – Записывай, немка.

Голд усмехается, закусывает губу и резко хватает парня за грудки так, что у него на спине натягивается рубашка. От неожиданности Миша роняет телефон на землю. Недоумевающий Бэкхем успокаивающими движениями ладони хлопает друга по предплечью, но это не сильно исправляет ситуацию.

– Сейчас ты извинишься перед Вивиан. И. Впредь. Запомнишь ее имя. И не будешь. Вести. Себя. Как. Последняя. Скотина, – Голд отделяет паузами почти каждое слово так, что они бьют по Мише сильнее физических ударов.

Я не вижу выражения лица Миши, но, судя по его дергающейся правой ноге, могу сказать, что он не на шутку испуган. Лицо Голда искажено гримасой пренебрежения, близкого к ярости, но еще контролируемого. С ближних тропок слышатся голоса остальных ребят, и Голд, наконец, отпускает Мишу, поправляет на нем рубашку и одергивает рукава.

Вивиан. Мое полное имя.

– Ты, кажется, телефон уронил, Миш. Аккуратнее надо быть, – говорит парень как ни в чем не бывало. На полянку заходят сразу две парочки – Анджела и Алекса, Марта и Аглая. Чувствуя напряжение в воздухе, староста заводит разговор на нейтральную актуальную тему, о которой все мы ненадолго позабыли:

– У нас уже двадцать девять наименований, а у вас?

Мне становится нестерпимо жарко, хотя сквозь деревья на полянку пробиваются порывы прохладного ветра. Я дышу так неровно, будто у меня начинается самая настоящая паническая атака.

Голд только что за меня заступился?

– У нас около двадцати, да, Бэк? – спрашивает друга блондин, но смотрит при этом на меня. Я стараюсь сдержать эмоции и не показать ничего, вспоминаю слова похвалы Саши и с самым бесстрастным лицом