клуба обосновался в Таго, рыбацкой деревне на западном побережье полуострова Идзу. Начало двенадцатидневного заезда запланировали на двадцать третье августа. Глава деревенской управы, который когда-то окончил их университет, помог подготовить все необходимое и обустроиться.

Их поселили на территории буддийского монастыря Энрюдзи. Местный праздник в Таго проходил двадцать первого августа; когда он заканчивался, гости разъезжались, а небольшие рыболовецкие суда выходили в сторону Огасавары на ловлю скумбрии, некоторые доплывали даже до Сайпана. Деревенские улицы пустели.

В одной из местных народных песен говорится:

В Идзу много пристаней,

Лучше Таго ни одной.

Приезжай и посмотри

Ты на горы рыбные.

С севера Има-гора

К югу повернулася.

На полях ступенчатых

Цветы распускаются.

Горы действительно обступили Таго – она располагалась между двумя грядами вулканической цепи Нэкко, и равнинные участки составляли всего лишь пять процентов от общей территории деревни. В ней насчитывалось около тысячи домов.

Порт был одним из самых красивых на Идзу, на входе его глубина достигала пятидесяти пяти метров. В общей сложности жители деревни владели двадцатью четырьмя дизельными судами для ловли скумбрии и тунца. Дополнительными достопримечательностями считались три маленьких и неприступных островка неподалеку от входа в порт – Тагосима, Сонносима и Бэнтэндзима, – которые приятно разнообразили пейзаж.

Помимо рыболовства местные занимались разведением цветов на горных склонах. Еще отсюда по всей Японии поставляли стручковый горох. Однако жизненно необходимые товары в деревне не производили, их доставляли из других мест, так что было решено назначить на каждый день дежурных, в обязанности которых входило составление меню, покупка самых питательных продуктов по наиболее низкой цене и готовка.

Монастырь Энрюдзи располагался на окраине деревни у горы Отаго, по ту сторону туннеля. Рядом с монастырем стояла новая школа с хорошим физкультурным залом, отведенным для ежедневных тренировок фехтовальщиков.

Тридцать восемь человек из клуба погрузились в Нумадзу на кораблик, который, проплыв вдоль западного берега Идзу, доставил их в Таго. Когда они добрались, уже стемнело. В монастыре в их честь устроили банкет с обильным угощением, которое специально по такому случаю заказал глава управы. Наутро и во все последующие дни их ждали изнурительные тренировки. Лето было в самом разгаре, жара стояла невыносимая, и некоторые из обитателей лагеря с нетерпением ждали возможности искупаться в море. Но Дзиро с самого начала пресек эти поползновения.

– Плавание, – сказал он тоном, не терпящим возражений, – это серьезная нагрузка на весь организм. Поэтому держитесь от воды подальше, в том числе во время отдыха. Отдыхать – значит полностью освободить организм от нагрузок. Так что учтите – море здесь совсем рядом, но для вас оно не существует. Если вы обращаете на него внимание, значит не полностью выкладываетесь на тренировке.

После паузы он продолжил:

– Первокурсникам хочу сказать – сегодня ваш последний шанс как следует поесть. Впрочем, в ближайшие три дня вы настолько устанете, что аппетита у вас, скорее всего, не будет. Но волноваться не стоит, на четвертый день, думаю, все вернется в норму.

Пока Дзиро произносил это своеобразное напутствие команде, собравшейся в слабо освещенном главном зале, он вдруг вспомнил разговор с Киноути. Незадолго до их выезда тот сказал:

– Когда будешь их натаскивать, обращайся с ними чуть помягче. Например, можешь постараться как-нибудь разнообразить их отдых.

– Это их только разбалует, – с достоинством возразил Дзиро.

Он был тверд в своих намерениях. Начиная с завтрашнего утра они будут тренироваться, пока не рухнут от изнеможения. В конце концов, в этом заключается его работа – помочь им распробовать то, что находится за чертой переутомления: неяркое, как занимающаяся заря, осознание своей телесности; свежее чувство освобождения от всего лишнего, которое познаёшь лишь через смертельную усталость. Все это сам Дзиро знал не понаслышке.

– Мы приехали сюда страдать и мучиться, а не получать удовольствие. Не забывайте об этом.

Такими словами закончил Дзиро свое первое обращение.

Наступило первое утро занятий.

Над тридцатью семью телами, лежащими на матрасах на полу главного зала, раздался голос дежурного:

– Па-адъем!

В первый день все пребывали в возбуждении от новизны происходящего. Свежие – ни одного заспанного лица, – они, толкаясь, бегали туда-сюда, чтобы успеть за отведенные десять минут убрать матрасы и умыться.

– Вы бестолково суетитесь и зря тратите время! – громко сказал Дзиро. – Надо было разделиться на две группы: первые сначала убирают матрасы, потом моются, вторые – наоборот. Если бы вы были организованнее, это не заняло бы у вас столько времени. Мибу, открой ставни!

Мибу охватило приятное щемящее чувство. Все внутри него ликовало – он первый, к кому обратился сегодня Дзиро. Он подбежал к тяжелым деревянным ставням и, навалившись всем весом, развел створки в стороны. Их взорам предстало море, запретное море, сияющее под лучами солнца, встающего над горами на востоке.

– Давайте пошевеливайтесь. Десять минут уже давно закончились! – прикрикнул Дзиро.

Через четверть часа началась тренировка: пятнадцать минут они сидели на плотно сведенных коленях на покрытом татами полу главного зала.

В половину седьмого приступили к первому этапу, который продолжался примерно час.

Одетые в синие хакама и беговые кроссовки, они собрались в монастырском дворе, наполненном щебетанием ласточек. Вокруг не было видно ни одного монаха, но двор аккуратнейшим образом подмели, так что даже крошечная тень казалась вычищенной чуть не до блеска.

Им предстояло пробежать три тысячи метров. Сначала вниз по каменной лестнице, потом по обочине шоссе вдоль моря. Через туннель Отаго, по деревенским улицам до южной оконечности деревни. В одну сторону – полторы тысячи метров, а в оба конца получалось около трех километров.

Рыбацкая деревня уже давно проснулась. Сегодня, как и в другие дни, рыбаки отправлялись в дальние рейсы. По дороге в гавань шли женщины и девушки – провожать мужчин.

– Раз-два, раз-два! – отсчитывал ритм Дзиро, ловя краем правого глаза ослепительное сияние того самого моря, на которое сам же наложил строжайший запрет.

На обратном пути было очень тяжело подниматься по каменным ступеням. Но когда они вернулись в монастырь, Дзиро, не давая им передохнуть, начал разминку.

Наконец разминка закончилась.

– Возьмите мечи и встаньте в круг… Ну, что вы там валандаетесь?! Бегом, бегом!

Солнце уже припекало. Они встали в круг, и каждый произвел по триста-четыреста ударов, короткими сериями по десять каждая, громко и размеренно считая. За этим последовало еще полторы сотни ударов, на этот раз настолько быстрых, насколько было возможно.

Администратор клуба Ямагиси, который обычно не принимал участия в тренировках, на этот раз махал мечом со всеми наравне. Бесстрастное,