Из морозной зимы, царившей в долине Изгнанников, они попали во влажное лето Андракиса. Несмотря на солнце, уже клонившееся к горизонту, и полное отсутствие туч, казалось, что вот-вот пойдёт проливной дождь. Воздух был плотным, наполненным влагой и сладостью разогретых цветов. От него на коже выступала испарина и отчаянно хотелось пить.

Ким было жарко, она не спешила расстегивать теплую одежду, как это делали окружающие ее мужчины. Они с нескрываемым облегчением скидывали тяжелые меховые плащи, сворачивали их и крепили к седлам. Даже Хасс и тот раздраженно сдернул верхние петли, расстегивая широкий ворот.

Пленница же наоборот глубже натянула капюшон и нахохлилась, словно маленький воробей. Даже рукавицы не сняла. Ей казалось, что сделай она это и обратного пути точно не будет.

– Хасс, как насчет того, чтобы сделать крюк до реки? От меня разит, как от загнанной вирты, – Верн понюхал свою холщовую рубашку в области подмышки и сморщился.

– Не только от тебя, – со смехом поддержал еще один из воинов.

– Подумаешь, нежные какие. Вонь им не нравится… Мухам вон очень нравится, так и вьются.

Вокруг отряда действительно собралось целое облако жужжащего гнуса.

Ким слушала то, как весело они переговариваются, и чувствовала ком подкатывающий к горлу. Захватчики радовались возвращению домой, а ей хотелось провалиться сквозь землю. Что угодно, лишь бы отмотать время назад и остановить саму себя от необдуманного выхода на поверхность.

– Бродяжка не сварится? – внезапно поинтересовался кто-то из воинов, заметив, что она все так же укутана в тяжелые зимние одежды.

Ким еще глубже спряталась в недрах капюшона, чем вызвала очередную волну насмешек.

– Ее проблемы, – равнодушно обронил Хасс, даже не взглянув на Ким. В его голосе прозвучала сталь, и разговоры тут же стихли. Больше никто не обращал на нее внимания, – выдвигаемся.

Она почувствовала, как дернулась подпруга, когда он заскочил в седло, позади нее. Снова ненавистные руки натянули поводья, заставляя вирту, которая теперь ничем не отличалась от обычной лошади, тронуться с места.

Хасс не стал углубляться в лес, а повел своих людей по самой кромке, там, где высокая трава угасала под тенью деревьев-великанов, напирающих друг на друга, в попытках дотянуться до солнца. Стволы некоторых были настолько широки, что их бы не обхватили и пять мужчин, взявшись за руки, а тяжелые кроны поднимались под самые небеса. Зелень здесь была не такая, как в долине – мягкая и шелковистая, а насыщенная, темно-зеленая, густая. На мясистых листьях собирались капли росы, тяжелые бутоны лозы, перетекающей с одного дерева на другое, покачивались в такт неведомому ритму жизни, и всюду слышался несмолкаемый треск кузнечиков.

Вирты проворно шагали по мягкой земле, умудряясь на ходу прихватывать то листья с веток, то пучки травы из-под копыт. Их шаг в лошадином обличии был гораздо ровнее и спокойнее, и девушке даже удавалось держать спину ровно и не откатываться к сидящему позади нее чудовищу.

Ей было просто невыносимо жарко. По спине градом бежал пот, волосы взмокли и отдельные пряди прилипали к лицу, жутко мешая и раздражая, но она по-прежнему не снимала капюшон, и не расстегивала петли на дубленке.

Хватит того, что кхассер позади нее избавился от своего мехового плаща! Остаться рядом с ним без толстой прослойки зимней одежды – это то, чего ей хотелось меньше всего на свете.

Спустя некоторое время они обогнули выступающий лесной мыс, и по зеленому наливному лугу спустились к неспешной реке. По ее пологим берегам росли ивы, опуская ветви до самой воды, шумел рогоз, а в тихих заводях лениво плескалась рыба, ловя водомерок, скользящих по поверхности.

Мужчины, не сговариваясь, начали спешиваться, расседлывать вирт, которые нетерпеливо хрипели и тянулись к воде. Ким в полнейшем смятении наблюдала за тем, как они раздеваются. Они же не собираются…черт.

Следом за грубо сшитыми рубашками на траву полетели теплые зимние штаны, и все остальное. Похоже, ее присутствие никого не смущало.

Она зажмурилась и только успела охнуть, когда почувствовала, как ее вытаскивают из седла и ставят на землю. Ким неуклюже попятилась, опасаясь, что ее сейчас тоже отправят в реку, но Хасс посмотрел исподлобья и, не проронив ни слова, начал снимать седло со спины вирты.

Хасс не торопился присоединяться к остальным. Ким украдкой наблюдала за тем, как он отпустил разгоряченную вирту к воде, а сам начал неспешно раздеваться. Снял с пояса сумку, на широком ремне, помял ее, на ощупь проверяя содержимое, и отложил в сторону, накрыв сверху походным мешком.

Жара становилась просто невыносимой. Глядя на довольных мужиков, отфыркивающихся от речной воды, Ким просто изнывала от желания окунуться. Уже казалось, что все тело плавится и вот-вот стечет в сапоги, а каждый глоток воздуха сушил язык, усиливая и без того разыгравшуюся жажду.

По виску медленно скатилась капелька пота. Девушка раздраженно смахнула ее, понимая, что так дальше продолжаться не может. Бесшумно, стараясь не привлекать к себе внимание, Ким отошла в сторону, туда, где раскидистая ива кланялась тихой реке.

К демонам эту одежду. Если она сейчас от нее не избавится, то совсем скоро превратится в кусок вареного мяса. Вечернее солнце не могло пробиться сквозь плотную шапку листьев, поэтому под ивой было чуточку прохладнее, но все равно от жары кружилась голова.

Ким обернулась, прислушиваясь к мужским голосам – похоже ее никто не хватился. Девушка посмотрела обратно, на лес, темной стеной подступающий с сочному лугу. Может, пока они резвятся в воде, попробовать уйти? Вернуться обратно, пока еще помнит дорогу, попытаться найти новый проход, взамен того, который смял Хасс?

Глупости. Она и пяти шагов не сделает, как ее остановят, не войны, так крылатый монстр, от которого не укроешься. И Ким это прекрасно понимала. Как и то, что даже если чудо произойдет, даже если она найдет переход, то в горах ей в одиночку делать нечего. Должен быть какой-то другой путь.

Она стащила с головы шерстяной капюшон, позволив тяжелой косе упасть на плечи. Расстегнула пуговицы на дубленке и сняла ее, тут же чувствуя, как ленивый ветер холодит взмокшую спину. Наступая на задники, скинула сапоги, потом избавилась от теплых зимних штанов, под которыми еще были шерстяные колготы. Хотелось босыми ногами пройтись по траве и зайти в воду, хотя бы по колено, умыться нормально, попить.

Воровато оглянувшись, она нашла взглядом Хасса, который все еще стоял на берегу. Рубашки на нем уже не было. Только брюки. И Ким, невольно скользнув взглядом по крепкой спине, в очередной раз убедилась, насколько сильно он отличался от мужчин из долины Изгнанников. Кхассер был не таким громоздким, как ей казалось, пока на нем была тяжелая зимняя одежда, подбитая мехом, но в каждом движении, в каждом повороте сквозила сила и животная грация. Поджарый, широкоплечий, и все мышцы будто отдельно вылеплены, четко прорисовывались, перекатывались под смуглой кожей.