вис Фиитчи и приближённых к вдове. Выкупив часть сектора «Утончённых акустических ревербераций», Чинанда-Кси умело подготовилась к моему визиту, расставив и рассадив пару десятков зрителей, словно участников масштабного перфоманса.

Были среди них скучающие или недовольные? Пожалуй, нет — все приглашённые в этот вечер в «Колесо» определённо ожидали увлекательного.

Это и не удивительно, зная неуёмную страсть чу-ха к «безучастному глазению» (когда вокруг сбитого фаэтоном сородича могла скопиться целая стая, торопливо запечатлевая на камеры гаппи последние страдания бедолаги, и только один из сотни додумывался вызвать медицинские службы). Что уж говорить о вистар, у которых данная черта была возведена в абсолют?

Зону предстоящего представления грамотно изолировали от остального парка лёгкими ажурными ширмами, звуковыми барьерами, растениями в кадках и абстрактными скульптурами.

Стоило мне перешагнуть невидимую грань, как музыка, шепотки прочих посетителей, звон бокалов и многоголосый сладострастный писк остались вовне.

В тот же миг вместе с ними с меня словно бы слетели гири тягостных воспоминаний: погоня за кукуга-девиантом, поиск кровавого кулона, стычки с уличным отребьем, конфронтация с джинкина-там и хрупкое перемирие с ним же, заживо гниющий старик в бронированном саркофаге, злобная сука в погребально-красных одеждах и приближающаяся война казоку…

И девчонка, хрупкая девчонка-цветок в моём бесформенном домашнем балахоне, она тоже осталась в тени за гранью незримого круга.

Всё стало малозначимым. Всё отодвинулось, освободив место исключительно работе.

Дыхание моё привычно замедлилось, сердечный ритм выровнялся. Не спеша продвигаться вглубь зоны, я жестом подозвал прислугу. Придирчиво осмотрел поднос официанта, выбрал бокал с тонизирующим напитком и промочил горло, окончательно настраиваясь на «низкий писк».

Одновременно изучал гостей, меня в ответ изучавших куда менее скрытно. Буду откровенен — работы на публику я не совсем ожидал. Но обещанная сумма намекала, что отступать поздно, и придётся пробовать в предоставленных Чинандой-Кси условиях…

Почти двадцать самцов и самок, изодетых в нарядные, но совсем не яркие костюмы, со всей очевидностью ждали моего появления. У многих на рукавах виднелись алые повязки, символы тлеющей скорби.

Дети погибшего Нурсета фер вис Фиитчи, его братья, сёстры, племянники и дальние родственники пискляво перешёптывались, поражённые, что Чинанда-Кси действительно сумела притащить в «Колесо» столь диковинную зверушку…

Сама она тоже была здесь, одетая всё в то же скромное платье паломника; стояла почти в центре сектора, пригласительно протягивая мне левую лапу. Вторым персонажем, бесспорно выделяющимся среди собравшихся, была (к гадалке не ходи) её старшая сестра Аширна.

В отличие от остальных, та не спешила демонстрировать возбуждённое ожидание — смиренно замерла на самом краю укромной зоны, спиной к родне и мордой к ночному гнезду за полупрозрачной стеной пламени.

Чуть более рыжая, чем Чинанда-Кси, Аширна была одета в розовое платье, поверх которого набросила белый палантин с двумя широкими красными полосами, символизирующими смерть, как наступившую, так и приближающуюся. Когда сестра заказчицы обернулась, пожирая меня влажными от слёз глазами, я заметил на её груди ритуальный пузырёк с ядом, стопроцентно смертоносным…

Не могу сказать, что сохранил душевное равновесие.

Скажу больше — мне стало не по себе, словно на ритуальной казни опозорившихся казоку-йодда. Но тогда я снова вспомнил озвученную сумму, вздохнул, отставил бокал и перевёл многозначительный взгляд на Чинанду-Кси.

— Чудесный вечер, господин Скичира! — Та подступила, подавленная и усталая, но едва заметно сотрясаемая праведным гневом. — Рада, что без опозданий. Позволю заметить, костюм вам очень идёт…

Я легко кивнул измотанной вдове, довольно фамильярно поклонился остальной родне. Кто-то неожиданно ответил наклоном головы, двое молодых самцов даже скрестили в мою сторону пальцы, но остальные продолжали пожирать алчными взглядами…

— Пусть небо над вашей норой будет безоблачным, — ответил я Чинанде-Кси, но затем сразу перешёл к делу в обход положенных у вистар формальностей: — Можно приступать?

Она совсем не оскорбилась. С пониманием вздохнула, бросила на сестру острый взгляд, и смиренно сцепила пальцы перед собой.

— Разумеется, господин Скичира. Вы очень вовремя… мы собираемся уже третий вечер. Но мерзавка всё медлит, хоть и не снимает погребальной накидки. Так что делайте свою работу, Ланс.

Сделаю. И как можно скорее уберусь отсюда — из-под жадных взглядов хищной стаи и не менее жадных камер Песчаного Карпа.

— Попросите соблюдать тишину, — негромко произнёс я.

И повернулся к Аширне, даже не потрудившись убедиться, что Чинанда-Кси исполнит приказ своего уникального дознавателя.

п.3.; г.3; ч.2

Аширна фер вис Фиитчи наконец сменила позу. Полностью развернулась ко мне, в одной лапе сжимая кончик хвоста, а в другой — пузырёк. Уши обвиняемой подрагивали, нос жадно втягивал чужеродные запахи. В чёрных глазах сквозил интерес, надёжно прикрытый поволокой выпитого.

Наблюдатели остались слева, от убийцы вистар меня отделяло не больше десяти шагов. Я сделал первый, напоследок заметив, как нетерпеливо дрогнула губа вдовы.

Аширна подняла пузырёк к приоткрытой пасти, мазнула бледным языком по крупным зубам. Я буквально шкурой ощутил, как зрители завибрировали от нетерпения и предвкушения кульминации.

Ещё один шаг, и выкрашенный чёрным лаком коготок ловко раскупорил смертоносный сосуд.

Я остановился. Изучал её, утомлённую ничуть не меньше сестры, не меньше измученную, изрядно накачанную выпивкой или снадобьями. Она молча сверлила меня ответным взглядом, продолжая подёргивать ушами.

— Поговорим? — спросил я без приветствия, знакомства и прочей шелухи.

Не могу сказать точно, почему предложил разговор вместо ещё одной пары смелых шагов, после которых Аширна наверняка бы опрокинула стекляшку в пасть и повторила судьбу убитого ей Нурсета фер вис Фиитчи…

— Пять минут больше, пять меньше. Есть ли разница? — пожав плечами, спросил я и многозначительно кивнул на яд в её пальцах. — Сисадда?

Она молчала. Довольно долго. Рассматривала мою бледную безволосую кожу, крохотный нос, жалкую шерсть на голове и щеках, новенький костюм и старые ботинки. Ей определённо хотелось протянуть лапу и потрогать плоскую морду существа, невесть как проникшего в святыню богачей Юдайна-Сити.

В какой-то момент мне показалось, что сейчас она всё же решится на последний глоток. Но затем:

— С какой целью? — хрипло уточнила Аширна, криво усмехнувшись и снова обнажив крупные отбелённые резцы. — Чтобы ещё сильнее опозориться перед собственной семьёй?

Я неопределённо повёл плечом, как можно более равнодушно, лениво. Сдвинулся так, чтобы окончательно отгородить самку от притихших в нетерпении зевак за моей спиной.

— Обещаю, никакого позора не будет.

Я говорил тихо, но искренне, готовый даже поклясться в своих словах, и вновь не понимая, почему опасаюсь спровоцировать подозреваемую:

— Я здесь, чтобы выполнить свою работу. Пусть не самую чистую, но другой у меня нет. Если вы виновны, госпожа фер вис Фиитчи, я оставлю суть нашего разговора под печатью непреложной тайны, и вы тихо уйдёте в иной мир на глазах этих