Какие-то сомнительные игры он придумал, для чего? И как это связано с тем, что они подрались с Хантером?

– Как ты сказала? Ужин? Это будет его мама и братья. Я не пойду! – снова вибрирует её телефон, мы обе уставились на буквы. – Он заедет, иначе не отдаст мой телефон? Серьёзно? Напиши ему, пусть идёт к чёрту.

– Я не собираюсь быть вашим посредником, – она отдаёт мне свой телефон, и я печатаю ему сообщение.

«Иди ты ко всем чертям со своими предложениями».

«Я бы с удовольствием, но больно мне нравится видеть твоё недовольное лицо».

«У тебя есть брат, который с удовольствием заменит меня».

«У него тяжёлый удар, и выходные заранее не задались, он все ещё без настроения. Остынь, детка, мне нужна твоя компания. Кстати, классные фотографии, ты любишь селфить свои сиськи».

– Вот козел! – возмущаюсь я. – Он смотрит мои фотографии!

Винни смеётся, я зло смотрю на неё, и она тут же закрывает половину своего лица подушкой.

«Розовые трусики танга. Я хочу их потрогать в живую. Как думаешь, в школе я один такой любитель?»

Из груди вырывается дикое рычание, смешанное с отчаянием.

«Буду тебя ждать».

«Конечно детка, будешь. Не забудь поцеловать за ужином своего Властелина. Иначе я размещу твои фотографии на своей странице. О, великий интернет».

– Я ненавижу его, – говорю очень громко. – Придумай, что мне надеть на этот ужин. И убей меня, если я не вычищу в ту ночь зубы перед сном.

Винни перечитывает сообщения, после очередной вибрации пишет ответ и отвлекается от моих метаний по комнате, видимо, их диалог интересней моей ненависти к братьям.

Иногда мне жаль, что наш дом настолько мал, что негде укрыться от вездесущих болванов. Бесконечно вибрирующие телефоны, громкий хохот и тяжёлая поступь. Не знаю, как с нами живёт мама, но свалка из белья, носки за дверью, потому что один из моих братьев любит оставить за собой след, трусы на батарее, и брызги зубной пасты на стекле. Для того чтобы побриться, надо сначала убрать все баночки с кремами нашей мамы, затем влажной тряпкой протереть зеркало, далее сухой, и вот он ты. Твоё лицо, наконец, отражается в зеркале, но это ненадолго. Если ты, допустим, решил срочно отлучиться в туалет, по возвращению тебя ждёт та же самая картина. Поэтому стоит запастись терпением, завязать мочевой пузырь на узелок и запереть дверь, если кто-то умудрился вырвать замок до этого, то придерживать одной рукой. Полчаса назад какой-то урод, пока я брал чистое белье, выдрал очередной замок, когда пытался открыть дверь, чтобы успеть подготовиться. К чему спрашивается? Обещанной расплате за нашу драку теперь порядок такой: если мы устроили между собой мордобой, мама приглашает девочку, которая стала причиной раздора. Изводит нас всех её присутствием, заводит разговоры и наблюдает за происходящим. То есть, по сути, это психотерапия, только вот девочка не знает о том, что она наш подопытный кролик.

Двери с силой дёргают, вместе со мной, бритва ранит мой подбородок, и я готов заорать во все горло.

– Какой выродок стоит за дверью?! – рычу я, прикладываю к ране спонж.

– Твоя мама, сынок. И давай поосторожней со словами, мне устроить вам сон-час? – не церемонясь, она заходит в ванную и собирает грязное белье, которое уже вываливается из корзины на пол.

– Я вообще-то не одет, – показываю ей на полотенце, накрученное на моей талии.

– Я вообще-то живу в этом доме и точно вижу вашу голую попку каждое утро, когда бужу вас. Вы, мальчики, имеете дурную привычку спать раздетыми и раскрываться. Принял к сведению? – я подаю остатки одежды, которые не вмещаются в её руки, запихиваю трусы одного из парней в середину горы белья и отхожу в сторону.

– Да, сэр…мэм, – хорошо, что у неё заняты руки, так бы отвесила мне сейчас для счастья.

Немного глупо вышло, но мне пора заканчивать стругать своё лицо и одеться, пока сюда не ворвались ещё желающие. Дверь снова открывается. Я даже не поворачиваю голову, в этом доме, если один зашёл, значит, конвейер запущен.

– Она серьёзно видит, как мы спим? – Чейз растирает в руках гель и проводит по волосам, стоя за моей спиной. – Что ты вечно кривишься, когда я с тобой разговариваю?

– Потому что ты упираешься чем-то мне в задницу, и я очень надеюсь, что это не то, о чем я думаю. Если ты не заметил, здесь очень маленькое расстояние для таких больших парней, как мы. Это твои колени, так ведь? – он хмурится, смотрит вниз, боком проходит немного в сторону и вытягивает шею, чтобы поправить причёску в зеркале.

– Ты не ответил на мой вопрос, я теперь опасаюсь вообще спать ложиться. Что если у меня встал, или… – я пытаюсь не распускать руки дома, ведь обещал же, но небольшой толчок локтем ему под дых заставляет, наконец, его отодвинуться от меня.

– Или просто выйди отсюда, дай мне надеть трусы и потом расскажешь мне о своих страхах и подозрениях. Меня раздражают твои прикосновения сзади. Почему ты не заходишь вместе с Терренсом? – прохожу вперёд, чтобы мы могли разойтись.

– Он прижимается спиной к стене, и тогда я зажат его телом к раковине, – Чейз, хорош в искренних ответах, не способный солгать своим близким людям.

Чейз уходит и я, наконец, удаляю остатки пены, смазываю лицо кремом после бритья, провожу ладонями по светлым волосам, но они рассыпаются в привычное для них небрежное состояние. В дверях сталкиваюсь с Терренсем, который хранит молчание целую неделю, он прекрасно знал, что меня сегодня ожидает, но предупреждать не в наших правилах. Легким движением он сдёргивает с меня полотенце. Липучки расползаются, явив всему миру все то, что обычно не показываю кому не попадя. Со всей дури ударяю по двери, зажимаю его руку между косяком, выдёргиваю полотенце и снова надеваю на себя. Тот даже не пикнул, его счастье. Иначе началась бы ещё худшая заварушка, чем в прошлый раз.

– Полотенце принеси, – грозно произносит он.

– Носильщика найми, – и мне все равно, что он устал после полного рабочего дня в закусочной. В любой другой момент я бы даже вызвался ему помочь под конец смены, если сам ещё волоку ноги, но тут уже дело принципа.

– Мне ещё мою девушку ехать забирать, – я едва сдерживаю себя, чтобы не ответить ему чем-то покрепче обычных слов, но мы же дома.

– Так поторопись и не забудь купить предварительно средство передвижения, – я захлопываю за собой дверь. Без надежды на продолжение разговора с моей стороны.

Быстро одеваюсь в своей комнате, беру телефон с углового стола и иду к двери. Если у кого-то из моих братьев есть сомнения, как хорошо мы проведём вечер, я себе обеспечу веселье. Купюры, отложенные на черный день, мелькают перед глазами, тщательно прячу на полку под мои вещи. Ключи от машины открепляю с цепочки, висящей на черных джинсах, и оставляю в комнате. Прохожу мимо кухни, мама смотрит по телевизору одно из своих любимых ток-шоу и готовит салат. Чейз стоит на пороге и затягивает шнурки на кроссовках.