День 30 августа 1918 года оказался тяжелым для Свердлова. Ленинское опоздание сместило заранее заготовленные мероприятия на более позднее время. Отправив воззвание «Всем, всем, всем» в печать, он перешел в кабинет председателя Совнаркома, уселся в ленинское кресло. Отбил телеграмму Троцкому в Казань: «…Ленин ранен, положение его безнадежное». Позвонил в Петроград Зиновьеву, сообщил о ранении Ленина, пообещал звонить каждые полчаса. Как вспоминал потом Зиновьев, с каждым получасом «волнение Якова Михайловича увеличивалось, и его покидала обычная невозмутимость». Еще бы! Ленин должен быть давно уже мертв, а он все живет!

Тяжелый разговор с Лениным, по-видимому, все же состоялся. «У нас в квартире было много какого-то народу, на вешалках висели какие-то пальто, двери были распахнуты настежь, — вспоминала Н. Крупская. — Около вешалки стоял Яков Михайлович, и вид у него был какой-то серьезный и решительный. Взглянув на него, я решила, что все кончено. «Как же теперь будет?» — обронила я. «У нас с Ильичом все сговорено», — ответил он. «Сговорено, значит, кончено», — подумала я». Видимо, Свердлов обещал Ленину все расследовать и отомстить. Когда Петерс допрашивал Каплан в камере на Лубянке, как вспоминает чекист Фридман, появился Свердлов. Дал выход дурному настроению, закричал на Каплан: «Я как председатель высшего исполнительного органа советской власти — ВЦИК — требую от вас, стрелявшей в товарища Ленина, ответа. Кто вы? Кто поручил вам совершить неслыханное злодеяние против вождя рабочего класса России? Говорите! Вы эсерка?» Каплан с ненавистью взглянула на него, сказала резко: «Я сидела в царских тюрьмах, жандармам ничего не говорила и вам ничего не скажу. В Ленина я стреляла»… Тут голос у нее сорвался, она вскочила со стула, истерически закричала:

Государственный переворот сорвался: через полтора месяца после покушения Ленин вернулся в свой кабинет, а Свердлов — в свой

«Убила я его или нет? Жив он или нет?» Тут Свердлов совладал с собой и спокойно ответил: «Да, да, наш дорогой товарищ Ленин жив и будет жить!»

Каплан с каждым часом становилась опаснее для Свердлова. Пока она еще ничего не сказала, но кто поручится, что она будет молчать, когда ее начнет допрашивать с пристрастием едущий из Петрограда Дзержинский? 31 августа Свердлов прерывает следствие; 1 и 2 сентября он обдумывает, как побыстрее избавиться от Каплан. Опасаясь, что дело Каплан с приездом Дзержинского может выскользнуть из-под его контроля, он торопится отобрать его у чекистов. Верный Мальков перевозит ее из Лубянки в Кремль. Исполнение приговора Свердлов не доверяет чекистам, а поручил Малькову лично расстрелять террористку на территории Кремля, где никто не сможет помешать экзекуции. Быть может, именно это обстоятельство породило впоследствии легенду, будто Мальков расстрелял в Кремле подставное лицо, а Каплан провела остаток своей жизни в заключении.

По внешности государственный переворот, затеянный Свердловым и Троцким, удался. 2 сентября 1918 года ВЦИК передал всю полноту власти в стране срочно примчавшемуся из Казани Троцкому, назначив его председателем вновь созданного Реввоенсовета республики. 5 сентября Совнарком принял свое знаменитое кровавое «Постановление о красном терроре», обрекшее на смерть сотни тысяч невинных людей. И к концу 1918 года на всех границах России и внутри нее уже полыхала гражданская война. А организатор переворота Свердлов, председательствуя в Совнаркоме вместо Ленина и сохранив за собой руководящие посты во ВЦИК и ЦК РКП (б), как будто сосредоточил в своих руках всю полноту власти.

Но что-то сработало не так, как планировалось. По редчайшему стечению обстоятельств нанесенные Каплан раны не оказались смертельными. Они даже не вывели Ленина надолго из строя, и он, похоже, прекрасно понял, что его сподвижники едва не осуществили против него заговор. Во всяком случае, уже 8 октября в состав Реввоенсовета, в котором Троцкий собрал было своих приверженцев, было введено семь новых членов — противников Троцкого, включая И. В. Сталина. В марте 1919 года от загадочной простуды, якобы подхваченной в железнодорожных мастерских Орла, умер сам Свердлов, а через полгода от бомбы террориста, брошенной в окно здания МК партии, в числе других погибает свердловский приятель и протеже В. Загорский.

«Диктатор» Троцкий пережил почти всех участников драмы — и Ленина, и Свердлова, и Кингисеппа, и Гоца, и Юровского, и всех членов «своего» Реввоенсовета. А после и на его голову обрушился ледоруб террориста.

Официально считается, что, хотя кратковременные головокружения и даже отключения сознания случались с В. И. Лениным и раньше, его таинственная болезнь впервые проявилась явственно в Горках 25 мая 1922 года.

В этот день после ужина он почувствовал изжогу, а перед сном слабость в правой руке: утром разразилась сильнейшая головная боль, была рвота. Он с трудом объяснялся с окружающими: не мог читать; пробовал писать, но сумел вывести только букву «м»; ослабела правая рука и нога. Через час неприятные ощущения прошли, и врачи приписали их гастриту. Но вечером 27 мая последовал повторный, более сильный удар, и профессор Кремер впервые заподозрил у Ленина мозговое заболевание, характер которого, однако, представлялся врачам весьма загадочным.

В отличие от обычного атеросклероза, при котором идет непрерывное прогрессирующее нарастание раз возникших болезненных процессов, у Владимира Ильича после довольно частых ударов наступали улучшения состояния с восстановлением профессионального интеллекта. Это обстоятельство заставило врачей предположить, что болезнь Ленина есть следствие сифилитического изменения сосудов мозга. Они решили, что если это сифилис, то есть надежда на выздоровление! И хотя исследование глазного дна этой догадки не подтвердило, Ленина на всякий случай стали лечить инъекциями мышьяка.

Сам Владимир Ильич довольно мрачно оценивал свое состояние. Говорят, 30 мая 1922 года он даже пригласил к себе Сталина и просил его принести цианистый калий, чтобы в случае чего покончить с собой. Но потом он от этой мысли отказался.

Хотя в течение всего лета 1922 года «кондрашка», как говорил сам Владимир Ильич, хватал его время от времени, в целом его состояние постепенно улучшалось, и врачи разрешили ему приступить к работе с 1 октября. Он с радостью окунулся в работу: председательствовал в Совнаркоме, заседал на пленуме ЦК, в Политбюро и Совете труда и обороны и даже выступил на сессии ВЦИК и на IV конгрессе Коминтерна. Но прежней работоспособности у него, по собственному признанию, увы, уже нет.

13 декабря в Горках его настигает новый сильнейший удар, 15 и 16 декабря его состояние резко ухудшается, и консилиум врачей убеждает Ленина временно совершенно отказаться от работы. 18 декабря Политбюро возлагает на Сталина ответственность за соблюдение режима, установленного врачами для Ленина. И вдруг Сталин узнает, что, несмотря на запрет, Владимир Ильич продолжает вмешиваться в политическую жизнь и что Крупская 21 декабря передала какое-то ленинское письмо Троцкому. 22 декабря взбешенный Иосиф Виссарионович сказал Надежде Константиновне по телефону что-то такое, от чего она, по словам сестры Ленина Марии Ильиничны, «была совершенно не похожа сама на себя, рыдала, каталась по полу и пр.». А в ночь на 23 декабря Ленина разбил паралич правой части тела.