— Сама мысль о том, чтобы притащить меня сюда и ожидать, что я стану жить в доме без электричества, без горячей воды, без современных удобств… — начала она резким и скрипучим голосом, едва Флоуз наклонился, чтобы зажечь от огня лучину. Старик повернулся к ней, и она увидела, что его лицо искажено от гнева. Лучина горела, пламя все ближе подбиралось к его руке, но Флоуз не замечал этого.

— Женщина, — сказал он мягко, но со стальной непреклонностью в голосе, — запомни, никогда впредь не обращайся ко мне подобным тоном. — Он выпрямился, но миссис Флоуз было не так-то легко запугать.

— А вы запомните, никогда впредь не называть меня «женщина», — отпарировала она. — И не думайте, что сможете помыкать мной — не выйдет. Я вполне могу…

Их пикировку прервало появление Додда, вошедшего с серебряным подносом в руках, на котором стоял чайник, прикрытый сверху «бабой». Флоуз жестом показал ему поставить поднос на низенький столик около кресла, в котором сидела хозяйка, и только после того, как Додд вышел из комнаты, бесшумно прикрыв за собой дверь, скандал разразился снова. Его продолжили одновременно обе стороны.

— Я сказала, что я… — начала миссис Флоуз.

— Женщина, — заревел старый Флоуз, — я не…

Исполненное в унисон начало заставило замолчать обоих, и какое-то время они сидели у огня, сверля друг друга взглядом. Первой перемирие нарушила миссис Флоуз, избравшая тактику коварства.

— Незачем спорить, все можно решить очень просто, — сказала она. — Мы поставим электрогенератор. Вы увидите, насколько приятней станет ваша жизнь.

Но Флоуз отрицательно покачал головой:

— Я прожил без него девяносто лет и так и умру.

— Пожалуйста, если вам так нравится, — сказала миссис Флоуз, — но не понимаю, почему я должна следовать вашему примеру. Я привыкла к горячей воде, к удобствам в доме и…

— Мадам, — сказал старый Флоуз, — я всю жизнь мылся в холодной воде…

— Редко мылись, — перебила миссис Флоуз.

— Как я сказал…

— Если вы не хотите электричества, мы можем установить газовую колонку…

— Я не потерплю всех этих современных штучек… Они проспорили до самого ужина. На кухне Додд, помешивая в кастрюле тушеную баранину, с интересом прислушивался к доносившимся до него отголоскам ссоры.

— Старый черт откусил больше, чем может проглотить, — подумал он про себя и бросил кость старой колли, лежавшей у двери. — Но если такова мамаша, то какова же дочка? — Раздумывая над этим, он двигался по кухне, перевидавшей за несколько столетий стольких женщин из рода Флоузов, по кухне, вобравшей в себя и сохранившей все многовековые запахи, — что так притягивало к ней Локхарта. Додд не ощущал этих запахов, этой причудливой смеси немытого человеческого тела, старых сапог и грязных носков, мокрых собак и чесоточных кошек, мыла и полироли, парного молока и теплой крови, домашнего хлеба и подвешенных за ноги свежеощипанных фазанов — всего того, что было повседневной необходимостью в суровом образе жизни, который вели Флоузы еще со времен постройки дома. Додд сам был неотъемлемой частью всего этого, и столь же древней. Но сейчас в доме появилось нечто новое, и это новое ему определенно не нравилось.

Не понравилось это новое и старому Флоузу, когда после ужина, прошедшего в подавленной атмосфере, он вместе с миссис Флоуз поднялся в холодную спальню, где от набитых пуховиков несло сырым, только недавно выщипанным пером. В трубах выл ветер, с кухни доносились слабые подвывания нортумберлендской волынки Додда, игравшего балладу о короле Эдуарде, вполне соответствовавшую позднему часу и мрачному настроению. Старый Флоуз опустился около кровати на колени.

— О Всевышний… — начал было он, но жена тут же перебила его.

— Незачем просить прощения, — сказала она. — Пока мы не договоримся, вы до меня не дотронетесь.

Старик злобно посмотрел на нее, все еще стоя на коленях:

— Пока не договоримся? О чем договоримся?

— Пока мы ясно не договоримся о том, что этот дом будет модернизирован в кратчайшие сроки. А до тех пор, пока это не будет сделано, я буду жить в собственном доме, в тех удобствах, к которым я привыкла. Я не для того выходила за вас замуж, чтобы помереть тут от воспаления легких.

Старый Флоуз, кряхтя, поднялся с колен.

— А я не для того женился на вас, — загремел он, — чтобы какая-то баба диктовала мне порядки в моем собственном доме.

Миссис Флоуз, как будто защищаясь, натянула на себя простыню до самого подбородка.

— А я не позволю на себя орать, — возразила она. — Я не «какая-то баба». Я уважаемая и уважающая себя…

Но порыв внезапно взвывшего в трубе ветра и вид Флоуза, схватившего прислоненную к каминной решетке кочергу, заставили ее умолкнуть.

— Уважаемая? Вы — уважаемая? Что это за уважающая себя женщина, которая выходит замуж за старика только из-за денег?

— Из-за денег? — повторила миссис Флоуз, встревоженная новым подтверждением того, что старый дурак оказывался вовсе не таким уж дураком. — Кто говорит о деньгах?

— Я говорю, — шумел Флоуз. — Вы предполагаете, а я располагаю, и если вы хоть на секунду вообразили, будто я этого не понимаю, то вы крепко просчитались!

Миссис Флоуз прибегла к спасительному средству — слезам.

— А я-то принимала вас за джентльмена, — захныкала она.

— Ах вот как. Тем глупее с вашей стороны, — ответил старик, цвет лица которого уже сравнялся с цветом его красной ночной рубахи. — Слезы вам не помогут. Вы сами выставили условие: мой ублюдок женится на вашей придурочной дочери, только если я женюсь на вас. Ну что ж, вы получили, что хотели, извольте смириться.

— А я скорее умру… — ответила миссис Флоуз.

— Вполне может статься, мадам, вполне может статься. Это ваше окончательное слово?

Миссис Флоуз помолчала, быстро прикидывая в уме возможные взаимосвязи между этой угрозой, кочергой и своим окончательным словом. Но в душе ее жило упрямство, присущее всем Сэндикотам.

— Да, — сказала она с вызовом. Старый Флоуз с силой швырнул кочергу на решетку камина и направился к двери.

— Вы еще горько пожалеете об этих словах, — угрожающе буркнул он и вышел.

Миссис Флоуз в изнеможении откинулась на подушки. Ей потребовалось собрать все силы, чтобы заставить себя встать и запереть дверь, прежде чем окончательно отойти ко сну.

Наутро, когда после беспокойно проведенной ночи миссис Флоуз спустилась вниз, она обнаружила, что старик заперся в своем убежище, а на кухонном столе лежала записка, в которой ей предлагалось самой приготовить себе завтрак. На плите в большом горшке плюхала клейкая овсянка, и, попробовав ее, миссис Флоуз решила ограничиться чашкой чая и бутербродом с джемом. Додда нигде не было видно. Во дворе, под ветром и солнцем, вывалив языки, резвились, способные поразить кого угодно, результаты экспериментов старого Флоуза в области собаководства. Выйдя через дверь кухни, миссис Флоуз удачно избежала встречи с ними и отправилась погулять по саду. Защищенный высокой стеной от ветров и непогоды, сад не был непривлекательным. Один из прежних Флоузов построил в нем теплицы, разбил огород, а на последнем полуакре земли, не отданном под овощи, Флоуз Способный — портрет которого висел на стене лестничной площадки — устроил миниатюрный ландшафт в южном стиле. Между искусственных каменных горок росли карликовые деревья, были проложены посыпанные песком дорожки, в маленьком овальном пруду бил фонтан и плескалась рыба. В одном из уголков сада было оборудовано нечто вроде закрытой беседки — компактный бельведер, выстроенный из посаженных на цемент кремнистых камней и морских раковин и украшенный готическим оконцем, в которое было вставлено цветное стекло. Миссис Флоуз поднялась по ступенькам к двери бельведера, обнаружила, что та не заперта, и вошла. Внутри оказались первые из увиденных ею во Флоуз-Холле признаков комфорта. Тесное помещение бельведера было отделано изнутри дубовыми панелями, в нем стояли обитые выцветшим бархатом мягкие скамьи, потолок был украшен резьбой, а из окна открывался вид через болото в сторону водохранилища.