Решетилов сжался в машине. Как он метко их щелкает. И не боится. Самого могут пристрелить или на перышко посадить. И посадили бы, да у того пистолет вдруг образовался в руке. Выстрел – машина у ребят села на одно колесо. Второй – целиком передком опустилась.

Парни вне себя. Трясет, как при пожаре. Нашли на задницу приключения. И не знают, что делать. Слишком крутой мужик попался. И даже обрадовались, когда тот пушку на них наставил и лечь приказал. Лицом вниз. Слава богу. Выходит, не бандит, как и сами. Мент. Бандит давно прикончил бы и ушел в обнимку с инвалидом. Шампанское пить.

Инвалид никуда не торопится. Так и шьет за этим вприсядку. Связать помог. Потом к Решетилову. У того оборвалось все внутри. Найдут очевидцев. Скажут, даванул инвалида на перекрестке, тот и вошел «в кому». И ничего не помнит. Так что посадить надо опять Решетилова. Тем боле что уже был судим. Вот она, судьба…

– Кто ты? – спросил мужик, глядя исподлобья. – Гони документы…

Пришлось показать удостоверение водителя и адвоката. Анатолий Семенович смутно надеялся, что бордовая книжечка может помочь.

– Вот мы какие… – Мужик рассматривал удостоверение. – Никого видеть не хотим… Хочешь жить, адвокат?

Тот торопливо кивал. Кто же не хочет…

– Тогда вытряхивай стекло и дуй отсюда по-доброму. Согласен?

Опять кивок.

– Ждем. У тебя три секунды… Раз!

Решетилов дернулся на сиденье. Уперся руками в разбитое стекло и выдавил. В норматив уложился. Потом выскочил из машины и стащил стекло на обочину, намереваясь оставить здесь же.

– В багажник с собой забери! – приказал мужик. – Не надо здесь пакостить…

Решетилов торопливо соглашался. Как он мог сразу не догадаться, что гадить нельзя по обочинам. Отворил заднюю дверцу, подобрал осколки и уложил позади. Все до стеклышка собрал.

– Теперь по коням…

Решетилов полез в машину, косясь на розовую ручку пистолета, торчащую из-под ремня. Все-таки бандит, кажись, попался… Не мент все-таки…

– Тогда я пошел? – спросил он.

– Естественно. Документы потом вышлю… Не переживай.

Анатолий Семенович тронулся с места и пошел галопом. Жаль, крыльев нет, не то взлетел бы. На пятой передаче вышел к транспортной развязке и тут понял, как его вжимает в сиденье встречным потоком воздуха через освобожденное от стекла пространство.

Прошел через развязку. Принял вправо, остановился, посмотрел на часы. Попал, называется, в уголовный процесс. Чуть на собственные похороны не поспел, ей богу. И тут же закаялся впредь торопиться. Вынул трубку и стал набирать номер.

– Алле! Суд?!.. Такая вот история. Дорожное происшествие. Еле в живых остался. И все остальные живы. Так что вы без меня как-нибудь там, либо еще раз откладывайте… Да… Ничего не поделаешь… Без стекол стою…

Он развернулся и пошел в обратном направлении. За квартал до злополучного перекрестка свернул направо. Только бы снова не попасть на глаза бандиту.

…Инвалид со случайным спасителем потолклись еще с минуту в районе перекрестка, бросая косые взгляды в сторону связанных братков и отправились пешком прочь. Народ от удивления пялил глаза. Связали и бросили несчастных ребятишек. На земле на сырой лежать принудили. Простыть ведь могут.

– Эй, вы куда?! – крикнул один смелый дед.

На него махнули рукой. Не твое дело. Любопытный нашелся.

Подошли к улице 9-го Мая, двинулись вдоль дороги. Хромой инвалид ковылял рядом, слегка отставая и опираясь на палку. Кажись, действительно искурочили ему механизм.

– Представь себе, – говорил инвалид, – видеть перед собой никого не хотят. Вот я и не выдержал.

– Видел, – отвечает случайный попутчик. – У обочины стоял. Решил переждать… Что у тебя с ногой?

– Ампутация после Афгана… Не приходилось бывать?

Попутчик отрицательно качнул головой. Не приходилось.

Инвалид покосился, глядя со стороны на попутчика: в других местах, по всей видимости, точно бывал мужик. Это же очевидно. Жесткий мужик с больной душой…

– Орловская группировка… – повторял инвалид. – Козел вызвал…

– Может, в полицию надо было?

– Пусть полежат пока. Одумаются, может… А тебе – еще раз спасибо.

Он остановился, хрустя протезом, и протянул руку.

– Казанцев моя фамилия… Володей зовут. Капитан в запасе.

– Майор Лушников. МВД.

– А по имени?

– Николай…

Вот и познакомились. Владимир хрустнул помятым протезом.

– По паре капель ради знакомства?…

Лушников не возражал. Только что с поезда – и сразу на спектакль. Это, извините, тоже не каждый день бывает.

Повернули направо, углубились в квартал и вскоре вышли на параллельную улицу. Все те же старинные дома. Вошли в кафе «Светлана» и заказали целиком бутылку.

– Пол под ногами до сих пор ходит, – удивлялся майор. – Неделю в дороге провел. Вначале автобусом, потом паромная переправа, и дальше поездом. Самолетом – слишком дорого. Как вы живете здесь? Расскажи…

Выпили по стопке, закусили.

Казанцев стал рассказывать. Жена служит в полиции. Опером в «убойном отделе». Сам дома сидит, по хозяйству. Кому он нужен с одной ногой. Перестройка, говорят, прошла, но где-то далеко, минуя город. Братки рыскают по всем углам. Вроде на убыль пошел у них бизнес, но что-то не верится. Хотя бы по сегодняшнему случаю если судить. Прискакали. Глаза стеклянные выкатили и смотрят, не мигая, словно удавы на кролика. Будто не решили еще для себя, с чего начать его есть – с головы или…

– Зато потом до них быстро дошло. Ушлый народ. Сообразительный… – закончил инвалид, наливая в рюмки. – А ты как сюда попал?… Хотя… можешь не говорить…

– Отец здесь живет. Перевестись собираюсь, но не знаю, получится ли.

Казанцев мгновенно вдохновился. Опер – он везде нужен, так что должно получиться. Надо только хотеть.

Потихоньку добили бутылку и поднялись. Вышли на улицу.

– Ты мне звони, – требовал Казанцев, записывая телефон в записную книжку. Выдрал листочек и протянул.

Лушников взял бумажку и сунул в карман. Продиктовал номер отцовского телефона. Задумался на секунду. Придется снова пускать здесь корни. Пять лет провел в Омской академии. Сразу после средней школы. Потом еще почти десять лет – на острове. И даже заметить не успел, как четвертый десяток пошел.

Протянул руку. Пока. Был рад познакомиться. Поправил тяжелую сумку с ремнем через плечо и пошел пешком вдоль улицы, глядя по сторонам.

– Звони! – крикнул позади инвалид.