Я пообещала приехать через полчаса и положила трубку. Вообще-то, очень даже хорошо, что некоторое время я буду находиться в квартире Филиппа совсем одна. Я давно заметила: чем меньше мне мешают, тем быстрее у меня идут дела. К счастью, до конца Аленкиной работы у меня будет время в запасе, и я вполне успею составить мнение о характере Филиппа Туманова по его личным вещам.

Но мне еще предстоял трудный выбор собственного гардероба на сегодня. Я решила остановиться на многофункциональном джинсовом варианте и спортивной куртке. В случае необходимости в таком виде не стыдно забежать в бистро или магазин, да и в любом другом людном месте я не буду сильно выделяться из общей массы. А еще я решила не мучить свою больную конечность каблуками и обулась в мягкие легкие кроссовки.

Побросав в спортивную сумку все самое необходимое, я выглянула в подъезд — с тех пор, как Кирилл взял надо мной шефство, я старалась тщательно маскировать все свои передвижения по родному городу. На лестнице было тихо. Я осторожно закрыла дверь, вызвала лифт, без препятствий доехала до первого этажа и вышла на улицу.

Похоже, зима все-таки брала свое: заледеневшую дорожку перед подъездом посыпали песочком, а над детской площадкой даже прикрепили новогодний плакат с елками и Дедом Морозом. Правда, на машину морозы действовали не лучшим образом, и мне пришлось минут десять прогревать мотор.

До парикмахерской, в которой Алена работала вместе с моей подругой Светкой, я доехала за пятнадцать минут. Мне уже не терпелось скорее отправиться на квартиру Филиппа и своими глазами увидеть «обитель искусства», но все-таки я неторопливо вышла из машины, закрыла дверцу и только после этого энергично направилась к зданию.

К моему величайшему удивлению, на мое появление все присутствующие в парикмахерской отреагировали довольно сухо. Светка и Аленка, скользнув по мне равнодушным взглядом, снова занялись своими делами.

— Привет, — я подошла ближе и остановилась.

Они обе в недоумении повернулись ко мне и замерли от неожиданности. Я поняла, что Светка просто не ожидала меня увидеть без предупреждения, а Аленка была просто поражена моим внешним видом. Не знаю, во что, по ее мнению, должны одеваться частные детективы, но джинсы и спортивная куртка в этот набор явно не входили. Впрочем, от шока она оправилась быстро, вспомнив, наверное, мой домашний халатик, в котором я тоже выглядела не слишком презентабельно.

Получив ключи, я рванула с места, боясь пропустить важный момент какого-то озарения, которое непременно должно было на меня снизойти в самом ближайшем будущем. Чтобы оно не застало меня врасплох, я сильнее нажала на акселератор.

Я-то думала, это будет обычная тарасовская квартира, но попала… в какой-то художественный музей. Конечно, пара кресел, диван-кровать и обеденный стол в квартире Филиппа тоже имелись, но в основном — картины, картины, картины… Такого их обилия — акварелей, пастели, работ маслом — я не видела никогда. На стенах, на мольбертах вдоль этих же самых стен и даже на шкафу — всюду висели и стояли картины и репродукции самой разной величины. Как ни странно, это не давило на психику, потому что во всем этом многообразии улавливалось какое-то одно направление.

Честно говоря, я никогда не была тонким ценителем такого рода искусства, но все-таки институтский спецкурс «Мировая художественная культура» я прослушала с большим интересом и вынесла для себя много полезного. Ну, еще газеты иногда читаю и на выставки хожу. Впрочем, то, что я здесь увидела, никак не укладывалось в рамки сознания среднестатистического человека.

Конечно, я знаю, что по картинам настоящий психолог вполне может определить характер человека, автора или собирателя. Я на такие лавры не претендую, но все-таки своя теория на счет интерьера у меня есть. Переступив порог этой квартиры, я сразу заметила не только идеальную чистоту, но и ощутила индивидуальный стиль ее хозяина. «Надо у Алены уточнить, жил ли он здесь один», — мелькнула у меня осторожная мысль.

Но вскоре поняла, что задавать этот вопрос вслух мне не придется: по некоторым специфическим признакам стало ясно, что я попала в логово холостяка. Конечно, книги чинно стояли в ряд на полках, а на ковре не было ни соринки, но все-таки в ванной стояла исключительно мужская парфюмерия, а на диване валялась забытая газета со спортивными новостями.

Альбомами Сальвадора Дали, картины которого я знала по их маленьким копиям на коробочках французских духов, была завалена спальня. К сожалению, работ самого Филиппа нигде не было видно. Квартира была однокомнатная, так что за полчаса я обследовала ее почти полностью. Так и не обнаружив никаких улик в виде кровавых следов или склада эфедрина, я устало опустилась на диван.

Несколько раз осмотрев аптечку, кухонные шкафчики и всевозможные ящики, коробки и полки, я нашла самый стандартный набор лекарств. В квартире не было даже намека на снотворное и спиртное, зато неожиданно я почувствовала особую признательность к Филиппу, когда нашла на кухне закопченную от долгого использования турку и пакет с кофе.

Без зазрения совести я поставила турку на плиту, и вскоре вся квартира наполнилась восхитительным ароматом «Чибо». Ни о каких визитах преступников не могло быть и речи: вещи, судя по всему, стояли и лежали именно на тех местах, где и оставил их хозяин. Похоже, даже Ален, если и заезжала сюда в эти дни, то ничего не трогала, как я ее и просила.

«Как же все-таки хорошо, что я здесь одна, — подумала я, доставая сигареты, — только в такой обстановке можно понять истинное положение вещей».

Я уже давно поняла, что по своей натуре я — «волк-одиночка». Именно поэтому я уволилась из органов нашей доблестной милиции — не люблю толпу и столпотворение. Несколько раз замечала за собой: распутывая очередное дело, я должна сначала все сама осмотреть и только потом можно приглашать свидетелей.

В чьем-то присутствии в нас пробуждается, скажем, обычное желание выглядеть лучше, чем мы есть на самом деле, а лишняя суета редко приводит к чему-то хорошему. Вот и сейчас я прекрасно понимала: будь рядом со мной Алена, мне бы пришлось время от времени чем-нибудь восхищаться, задавать вопросы и выслушивать сотни килобайт ненужной информации.

Мои размышления неожиданно прервал какой-то голос, доносящийся из прихожей. Забыв про больную ногу, я метнулась к сумке и достала пистолет Макарова, чтобы встретить неожиданного визитера, возможно — злоумышленника, во всеоружии. Но уже через секунду до меня дошло: голос был ненастоящим, а лился он из динамика, укрепленного над дверью.

— Никого нет дома… Никого нет дома… Никого нет дома… — с разной частотой интервалов повторял механический голос.

«Надо же было выдумать такое!» — восхитилась я, убирая пистолет подальше с глаз и заглядывая в дверной «глазок». На лестничной клетке стояла замерзшая Аленка и терзала кнопку звонка, из которого по обе стороны двери раздавалась одна-единственная фраза:

— Никого нет дома… Никого нет дома…