– Так вот, скажу тебе по секрету, что-то я ею в последнее время совсем недоволен. Слишком уж стала много брыкаться и своевольничать! А знаешь, что я с такими делаю: в бараний рог, и пинком под зад коленом! Увы – такова специфика моего бизнеса! – Аскольд пошлепал губами и картинно закатил глаза, – но ротация кадров необходима!

– Ротация? – Вера внутри просто рыдала от смеха, но снаружи все больше и больше походила на глупенькую доверчивую блондинку, – а что это такое?

– Ну, смена, т. е. как в пионерском лагере, понимаешь? Смена, замена, перемена блюд! Улавливаешь смысл?

– Да, да, конечно, а я-то думала, что это какой-то железный механизм! Навроде плексиглаза!

– Плексиглаза? Точно! – Аскольд широко улыбался. Он окончательно пришел к выводу, что перед ним – совершеннейшая дура, и с ней можно делать все, что хочешь.

Конечно, не надень Вера столь огромные очки и не спрячь волосы под кепку, он сразу признал бы в ней ту самую знаменитую кинодиву, которая сейчас у всех на устах! Но эффект неожиданности сыграл с ним злую шутку. Представить, что самая желанная девушка на просторах СНГ вот так запросто сидит одна-одинешенька в углу за столиком в отеле, было совсем непросто.

– Так вот, продолжу мысль! Смена кадров нужна! И я решаю эту проблему. Сейчас у меня своя собственная телевизионная студия, в которой молодые и перспективные дарования учатся актерскому мастерству, осваивают искусство владения мимикой и эмоциями, общаются со знаменитыми метрами и перенимают у них столь необходимый опыт.

– Да, все именно так! – Аскольд буквально пожирал глазами Веру, – а хочешь записаться ко мне в студию? У тебя прекрасный типаж, отличная фигура и чудесный голос! Ты мне определенно подходишь! Сними очки, чтобы я убедился, что ты – перспективная молодая девушка!

Вера резко подалась назад и схватилась за очки двумя руками. На ее лице отразилась целая палитра чувств, основными из которых были страх и стыд. Она судорожно поправила Prada, и ее голос стал тусклым и глухим:

– Извините, Аскольд! Я не могу этого сделать! Дело в том, что не так давно я попала в автомобильную аварию, и мое чудесное лицо, – тут Вера громко всхлипнула, – оно все покрыто страшными шрамами! Я и сама не могу смотреть на себя в зеркало, а другие, завидев мое уродство, тут же сконфуженно отворачиваются или прячут взгляд! – всхлипы Веры становились все громче, и под конец она не выдержала, и потоки слез хлынули у нее из глаз.

От неожиданности Аскольд растерялся. Он схватил салфетку и, вытерев внезапно проступивший пот со лба, вскочил на ноги:

– Это! Я, я! В общем, я, наверное, пойду! Приятно было познакомиться! – Аскольд повернулся и чуть не врезался в подходившего к столику Высоковского, – ой, извините!

Аскольд отскочил в сторону и вдруг его глаза полезли на лоб:

– Ух, ты! А я ведь Вас знаю! Вы – Демьян Высоковский!

– Точно! – невнятно пробулькал продюсер. Он задыхался от смеха и издавал похрюкивающие звуки, как большой и очень довольный розовый порося. Демьян с грохотом отодвинул кресло и сел рядом с Верой. По всему было видно: продюсер наслаждается моментом и не спешит останавливать свою ученицу.

Аскольд все еще стоял возле столика, не зная, как ему поступить. Он ничего не понимал, и особенно – появление знаменитого продюсера, который запросто садится рядом с этой уродиной!

– Браво, Вера! – Высоковский наконец решил положить конец комедии и отнял у нее носовой платок, которым она размазывала слезы по лицу, – ты неподражаема! А я, молодой человек, все слышал и хочу дать Вам один совет: прежде чем пытаться поймать такую рыбку, поработайте над причинно-следственной связью, изучите матчасть и обновите аргументы! А с Вашими примитивными методами только и остается, что в ночных клубах охотиться!

Аскольд смущенно молчал. До него постепенно стало доходить, что его развели, как несмышленого пионера, но кто – вот эта девушка? Неужели, это сама?..

– Да, да! Вы все правильно догадались, молодой человек! Вера, открой, пожалуйста, личико, дай на себя посмотреть, а то наш страстный мачо сейчас прожжет глазами в тебе дырку!

Вера широко улыбнулась и сняла очки. Она сияла, как образцовый золотой червонец из коллекции прилежного нумизмата. Вера скинула кепку, и чудесные волосы рассыпались у нее по плечам. В довершении всего она показала остолбеневшему Аскольдку язык и покрутила фигу у него перед носом – но так, чтобы он не обиделся.

На Аскольда было жалко смотреть. Он вмиг потерял весь свой апломб и боевой настрой, да и что тут скажешь, когда над тобой так мастерски посмеялись. Вера подмигнула ему и махнула рукой:

– Ну, все – пока, крутой продюсер! В следующей жизни обязательно запишусь на твои курсы актерского мастерства, а пока извини – карма не позволяет!

– До свиданья! – Аскольд, наконец-то, вышел из ступора, – а можно у вас взять автографы?

– Можно! – милостиво согласился Высоковский, – но только с одним условием: ты о нас никому не расскажешь! Договорились? Мы здесь инкогнито и не хотим лишнего внимания! Давай листочек и ручку!

Аскольд моментально рванул куда-то и быстро возвратился.

«На память Аскольду, продюсеру и гениальному генеральному управляющему кинопремий и конкурсов от Демьяна и Веры!»

Высоковский чиркнул какую-то закорючку, а Вера поставила крестик. После чего неудачливый охотник скрылся в неизвестном направлении.

– Я уверен, – Высоковский сходил за кофе и вернулся назад, – через час абсолютно все будут знать, что ты здесь. Но нам все равно спрятаться бы не удалось! Поэтому ничего страшного, и придется работать под назойливыми взглядами. Но ты ведь не боишься?

Вера отрицательно замотала головой.

– Работать в массовке – это первое, чему нужно учиться актеру. А взгляды – сделай вид, что их нет, и ты одна на всем белом свете. Но что я тебя учу? Не обращай внимания, просто привычка!

– Да! – Высоковский раскурил сигару и с удовольствием обозрел виды, – наверняка, завтра мы увидим здесь поблизости новые лица с видеокамерами и фотоаппаратами. Знаю я этих шакалов пера – жареное они чуют за версту. Кстати, не хочешь почитать свежую прессу? – Высоковский вытянул из плетеной сумки планшет и дал Вере, – включи и наслаждайся. «Я – почтальон Печкин, принес заметку про вашего мальчика!», – здесь кое-что написано о твоем внезапном проявлении в «Шмате сала». Мои люди постарались!

Вера быстро схватила планшет и стала с интересом просматривать заголовки. Она вдруг вспомнила тот августовский день в квартире Степана на втором этаже, когда он точно так же посоветовал ей немного прочить про себя. Тогда все это было для нее внове, и она с дрожью в руках щелкала мышью – ведь как известно, мало что может ударить больнее печатного слова, выставленного на всеобщее обозрение.

В тот день пресса оказалась к ней благосклонной, но уже спустя каких-то тридцать шесть часов Веру с подачи Аллочки Нимфоманской «размазали по асфальту» и сравняли с землей. Впрочем, сейчас Вера уже не так болезненно воспринимала все произошедшее – мало того, она была уверена, что не убеги тогда из Питера, то в жизни не достигла бы такой популярности. Так что можно сказать, она Степана уже почти простила и была бы рада его снова увидеть. И, наверное, очень рада Сейчас Вера уже заматерела и привыкла к всеобщему вниманию к своей персоне. Она иногда специально лезла в Интернет, чтобы почитать комментарии к своим фото, но быстро бросала это неблагодарное занятие. Ведь что может быть хуже комментариев завистников, завистниц и вожделенцев?