на девушку, стараясь привлечь внимание Лю своими яшмовыми лицами и фигурами. Грустными песнями, очаровательными улыбками они выражали свои желания. Лю было смешно, и она, отвергая их, говорила:

— Я ношу траур, разве мне пристало увлекаться красавицами и музыкой? Оставьте меня!

Выговаривая им, она придавала строгость лицу. Девицы печалились, но, не зная стыда, щебетали нежными голосами, словно ласточки и иволги, собирались [вокруг Лю] подобно облакам. Старик и старуха бранились, но девицы не обращали на них внимания, во все глаза глядели на девушку, и у них не было желания принимать посетителей.

Среди постоянных [гостей] был один человек — задира и игрок. Как-то он зло сказал хозяйке:

— Вы что же, получили от нас золото, а сами прячете в своем доме этого купца и не показываете красавиц?

Старик испугался и прогнал всех девиц [от Лю]. Волей-неволей им пришлось пойти [к гостям]. Они разговаривали и смеялись, но всем было невесело. Озлобленные молодые люди разгневались и решили: «Мы зря потратили золото, а из-за этого юнца красотки совсем приуныли. Нужно сделать так, чтобы его здесь не было!»

Девушка осталась [в доме] еще на несколько дней. Однако назойливость певичек становилась все несноснее, и она снова спросила у старика разрешения уехать в столицу. Хозяин не удерживал ее, дал денег на дорогу и приготовил провизию. Девушка с поклонами благодарила его за великодушие и, простившись, направилась в столицу.

Молодые люди, узнав об ее отъезде, обрадовались и, взяв с собой несколько десятков приятелей, отправились следом. Смеркалось. Девушка в поисках жилья взобралась на гору. Злодеи в одно мгновение подбежали к ней, отобрали деньги, еду и коня и, избив ее и служанок, сбросили их под гору, а сами сбежали. Ё Ран, так неожиданно попав в беду, не могла даже слова вымолвить. Слабая и нежная, она не могла противостоять разбойничьему нападению. Даже не охнув, она потеряла сознание и скатилась вниз. Было это как раз в конце восьмой луны.

Случилось так, что у подножия этой горы собирала травы какая-то старушка. Только она подошла к горе, как вдруг с вершины скатилось трое мужчин. Она во все глаза смотрела на них. У самого молодого лицо было как яшма, он не имел себе равных среди людей. Доброе сердце ее сжалилось над ними, и она сама, поддерживая всех троих, привела их в домик, крытый травой, и, уложив в комнате для гостей, омыла теплой водой. Через некоторое время они пришли в себя, поднялись и: увидели, что находятся в домике. Около них хлопочет какая-то старушка. Ке Хва удивленно спросила:

— Вы спасли нам жизнь. Кто вы? Где мы?

Старушка ответила:

— Я, одинокая, живу здесь, собирая лекарственные травы. Пришла под гору, а тут вы с вершины скатываетесь, мое ничтожное сердце преисполнилось жалостью, я подошла к вам; и помогла. А что с вами случилось?

Ке Хва ничего не ответила, а Ё Ран села напротив и с благодарностью сказала:

— Только что на горе мы встретили разбойников, у нас отобрали деньги и лошадей, а самих сбросили вниз. Нам бы не избежать смерти, если б вы не спасли нас и не вернули к жизни. Мы бесконечно благодарны вам.

Старушка, услышав ее голос — звон яшмы, подобный пению феникса, и [увидев] ее цветущий облик и яшмовое лицо, удивилась и почтительно сказала:

— Я вдова настоятеля здешнего храма. Супруг мой рано скончался, семья обеднела, жить стало трудно. Супругов нельзя разлучать, а нас разлучили, и потому я веду такую жизнь. Сегодня я увидела вас, вы так молоды и красивы, сразу видно, что человек выдающийся. Как же вы попали в такую беду?

Девушка ответила:

— Посетив могилы предков, я шел в столицу, и [в дороге] меня настигла беда.

Старушка была в восторге от внешности [мнимого юноши].

[Покойный] муж ее, занимавший должность настоятеля конфуцианского храма этой местности, рано умер, и у нее осталась дочь по имени Сук Хи. Она выделялась среди других своей внешностью и обладала необыкновенными способностями. Старушка очень хотела для нее именно такого мужа и теперь; увидев брови-полукруги и яшмовое лицо девушки Лю, обрадовалась и спросила:

— Как ваше имя?

— Меня зовут Ли Хён, — ответила та.

Старушка оказывала [мнимому юноше] исключительное внимание, желая заполучить его в зятья. Лю была очень обеспокоена этим.

Ке Хва и Ок Нан через несколько дней окрепли, а их госпожа была еще слаба от тяжелых ран и не переставала стонать. Ок Нан день и ночь ухаживала за ней. Через несколько месяцев и она поправилась, служанки и хозяйка были полны радости. Хозяйка стыдилась своей бедности и не знала как ей быть. Она поздравила Лю с выздоровлением, а та благодарила ее за милости, которые вернули ее к жизни. Старушка с почтением ответила:

— Вы, как небожитель, пришли в наш домик. Неужели вы тотчас хотите отправиться в столицу? — спросила она.

Девушка отвечала:

— Да, хочу пойти, но у меня нет денег на дорогу, и это меня беспокоит.

Старуха вдруг запахнула ворот платья, стала на колени и сказала:

— Моего супруга звали Чю Хва. По происхождению он был не из простых, он был ученого звания, но, к несчастью, рано скончался. Дом мой обеднел, благополучие его покинуло. У меня есть единственная дочь. При ее талантах, внешности и добродетели она могла бы получить гребешок и полотенце[39]благородного господина, и я дерзко предлагаю ее вам в наложницы. Можно ли надеяться, что вы снизойдете и согласитесь?

Девушка, выслушав ее, испугалась, на мгновение у нее даже дыхание перехватило, однако она сказала:

— Я благодарю вас за великодушие, но сейчас я в трауре, — и не пристало мне решать такие дела столь спешно.

Старушка опять принялась уговаривать:

— Я вижу, что господин в трауре, я знаю об этом, но мне, слабой женщине, страшно одной без отдыха, без праздников трудиться среди высоких гор и глубоких долин, и я прошу вас заключить договор на словах. После окончания траура совершим положенные церемонии — вот все, чего я хочу. Уж вы, господин, не возражайте. Хоть я и недостойная [женщина], но я не стану так бесцеремонно настаивать на этом.

Ё Ран была очень благородна. Она подумала: «Старушка спасла меня, умирающую, и я вернулась к жизни. Если взять эту девицу в жены супругу Ли — все равно, что к блеску золота добавить сияние яшмы»[40] — и так ответила хозяйке:

— У меня есть