— Хоть меня и оклеветали коварные придворные, стану ли я, поправ родственные отношения, замышлять против государя?

— Пусть так, но если вы хотите совершить великое дело, нельзя быть таким нерешительным. Наследник слабоумен, Че Тхе и другие злоупотребляют властью, и, если в последние годы жизни государя кто-либо чужой будет править Поднебесной, раскаиваться будет поздно, — ответил То Ён.

Ван промолчал.

Вскоре скончался государь. Ван очень горевал и, объявив о трауре, скорбел день и ночь. Он решил отправиться в столицу, но неожиданно услышал, что Че и Хван упразднили самостоятельность ванов и что в каждую провинцию посланы войска с приказом задержать всех князей. Ван огорчился и разгневался. Сердце его, хранившее прежде верность, теперь, поколебалось. С этого дня в душе его зародились мятежные замыслы, и через несколько дней он сказался больным.

Че, Хван и все их подданные, еще раньше подозревавшие вана, задумали сорвать [его] планы.

* * *

Между тем юноша, расставшись с Ён-ваном, ехал день и ночь. Достигнув Сицзина, он встретился с матерью. Госпожа Чин впервые проводила сына так далеко, и думы [о нем] были печальны. Она привела к себе Лю, и та была единственной ее утешительницей в грустном одиночестве.

Неожиданно заболел чхоса Лю. День ото дня ему становилось все хуже. Молодая в большом горе покинула свекровь и пошла в отцовский дом. Болезнь обострялась, и чхоса Лю, чувствуя, что ему уже не встать, сказал дочери:

— Я умру, не повидав Юн Сяна, тоска не дает мне покоя. Юн Сян — мудрый человек, он не оставит тебя. Однако все может случиться, [иногда] поступки людей идут вразрез с их мыслями. Если будет трудно соединить уток-неразлучниц, защищайся сама, береги себя!

[С этими словами] он скончался. Ему было тогда сорок пять лет. Девушка предалась горю. Превозмогая печаль, она, как положено по обряду, своими руками одела покойного. Справляя траур, она не могла покинуть свой дом и просила разрешения у свекрови вернуться к ней после траура. Госпожа Чин, всей душой сочувствуя ей, согласилась. Молодая вместе с мачехой, госпожой Сон, совершала жертвоприношения.

Время шло быстро. Траур миновал. Но Лю все грустила и горевала день и ночь. Она похудела, стала совсем хрупкой и еще более красивой.

А госпожа Сон замыслила грязное дело. У одного их односельчанина по имени Ким Чан Чжа умерла жена, и он решил жениться вторично. Госпожа Сон потихоньку сговорилась с ним:

— Если дашь несколько тысяч золотом, обещаю тебе девицу!

Ким обрадовался, принес тысячу золотых монет и спросил [о девушке]. Госпожа Сон, довольная, выбрала счастливый день. А Лю между тем ни о чем не подозревала. Она совершила траурные обряды и, беспокоясь о благополучии свекрови, хотела вернуться к ней. Служанка Ун Кё тайком шепнула ей, что мачеха сосватала ее за вдовца Ким Чан Чжа и что уж близок и день [свадьбы]. [Лю], услышав такое, что и во сне не увидишь, всполошилась. Она была в смятении и не могла вымолвить ни слова. Кормилица Ке Хва сказала ей:

— Такова воля мачехи, и вам трудно будет уклониться. Ступайте скорей в дом свекрови.

«Идти к ней сейчас нет смысла, я лишь причиню зло своей свекрови. Разве я могу пойти к ней?» — думала девушка. И она, взяв шелк, сшила себе мужское платье и спрятала в карман драгоценности. Той же ночью с кормилицей Ке Хва и ее дочерью Ок Нан она выехала за ворота усадьбы. Лю вручила Ун Кё письмо для госпожи Чин, а сама отправилась куда глаза глядят.

Мачеха, пообещав девушку Киму, ждала назначенного дня. А назавтра падчерица пропала неизвестно куда, оставив на столе письмо на двух листках. Мачеха с дрожью прочитала его:

«Недостойная дочь смиренно обращается к вам. Мой отец ушел далеко-далеко, вы, тетушка, одиноки, и мысли ваши печальны. Мне вздумалось выполнить свое желание — переодеться в мужское платье и отправиться странствовать по Поднебесной. Если бы я рассказала вам об этом раньше, вы бы мне не разрешили, и я ушла тайком. Не тужите о преданной вам дочери и берегите свое драгоценное здоровье».

Мачеха, прочитав, упала духом и [тяжело] вздохнула: «Что ж, если заранее узнаешь о таком деле, поневоле сбежишь. Кто бы мог подумать, что она перехитрит [меня] и все испортит своими кознями! И это наверняка не обошлось без госпожи Чин». Она сетовала только на то, что обман не удался, и рассказала обо всем Киму. Ким страшно разгневался и, схватив деньги, посоветовал:

— Посмотрите, не спряталась ли девица у свекрови? Госпожа Сон показала [ему] письмо девушки и сказала, что нет никакого сомнения в том, что та сбежала, переодевшись в мужское платье. Ким ничего не мог поделать. Он злился и подозревал, что дело не могло обойтись без госпожи Чин, что [кажущееся] неведение ее — лишь предусмотрительность девицы.

А госпожа Чин тем временем очень тосковала оттого, что девушка ушла от нее надолго. Она собралась было позвать ее сама, как вдруг госпожа Сон через служанку сообщила, что Лю убежала, оставив для нее письмо. «У этой верной падчерицы — добропорядочность льда и яшмы, и она не выйдет за отцовские ворота без веских причин, — [подумала госпожа]. — Есть, конечно, письмо, но понять, в чем тут дело, — невозможно». Она терзалась сомнениями, но через несколько дней служанка Ун Кё принесла письмо из дома Лю. Госпожа быстро вскрыла и прочла. Вот что в нем было написано:

«Недостойная невестка Ё Ран трижды кланяется вам до земли и посылает к вашим стопам этот листок бумаги. Я в юные годы, опираясь о ваши колени, пользовалась вашими милостями. Искренность, с которой я отношусь к вам, ни на минуту не уменьшится. К несчастью, мой отец ушел далеко, и я скорблю так, что небо может обрушиться. Мое горе очень велико! Покидая вас, я хотела снова вернуться, как только закончится траур. Но мне, одинокой, угрожал позор стать наложницей в доме Кима. Мать оказалась слабой духом, и не было никого, кто избавил бы меня от позора. Мне ли не знать, что я могла бы избежать беды, придя к вам? Но в это время не было супруга, и я боялась, как бы не навлечь беду и на вас. Оттягивая время, я хотела дождаться, когда приедет супруг. Но мой позор приближался, и я, не думая о себе, хотела только, чтобы вы жили спокойно. Я ухожу из дома. Подниму голову — и мне представляется ваше лицо. Но