Наверное, мой муж был неубедительным в нашей интимной жизни, как геометричка. Для меня сношения с ним были супружеским долгом, исполнив который, я ощущала себя почти героем. Моя ограниченность сказывалась, я понимала. Из самых любопытных подробностей сексуального расцвета я вспоминала только один эпизод, никак не связанный с Феликсом: однажды я проснулась абсолютно голая в постели с развратницами Леликом и Болеком. Как уверяли подруги, ночь была жаркой, но я ни черта не помнила. А если не помнила — значит, ничего и не было. А раз не было, то и стыдиться нечего. А коль стыдиться нечего, выходит, будущему супругу об этом знать не обязательно. Так решила я и умолчала, когда мой жених, заглянув в мои широко распахнутые глаза, с боязнью спросил:

— Катенька, если что-то такое в твоей жизни, о чем я непременно должен узнать?

— Я блевала во время выпускного! — созналась я, чем порадовала человека, решившего жениться на совершенной девушке. — Теперь я несу за тебя ответственность, и ты у меня в рот не возьмешь!

Он тогда пригрозил шуточно. Про «невзятие» в рот, конечно, он имел в виду спиртное. Своего маленького трудоголика он как-то раз пытался втиснуть между моих челюстей, выбрав при этом момент, пока я спала. Спросонок от неожиданности я чуть не откусила его хозяйство. Таким испуганным я его не видела никогда.

— Я чуть задержусь, надо что-то сделать с эрекцией! — донесся голос моего надзирателя уже из коридора.

— Мог бы обратиться за помощью, — недовольно прокряхтела я, проклиная ежемесячный красный круговорот в жизни женщины.

«Красные дни календаря» мы проводили весело: играли в домино и в карты, болтали о разных глупостях. Или просто молча слушали старую музыку на патефоне.

— Мы как старички, — отшутилась я.

— Прожившие долгую счастливую жизнь, — отозвался он, я уловила отблеск печали в его глазах.

Мы сели обедать. Я поджала ноги и плотно закуталась в плед, на улице похолодало, а отопление включают только осенью. Я вдруг представила, что мир за этими стенами разрушен из-за радиации, и мы остались вдвоем. Возможно, где-то есть еще живые люди, но мы не пойдем их искать, потому что будем наслаждаться обществом друг друга.

В тарелках было чудесное запеченное мясо кролика, которое таяло во рту. Смакуя вкуснейшее блюдо, я полюбопытствовала, кто автор этих кулинарных изысков.

— Это важно? — небрежно уточнила маска.

— Нет, не важно… Но вкусно! Предай мои слова благодарности повару!

— Спасибо. Я рад, что тебе нравится.

Я с удивлением посмотрела на моего душегуба и уточнила:

— Правильно ли я понимаю, ты и есть виртуоз кухни?

Он небрежно пожал плечами, словно приготовил обычную яичницу или сварил пельмени.

Я разлилась хвалебной одой, отмечая искусство приготовления божественно-вкусной еды. Я и сама неплохо готовила, но то, что подавали в этом доме, было выше всяких похвал.

— Ты не был женат? Любая женщина продала бы душу дьяволу за такого супруга! — посмеялась я.

— А ты?

Вопрос его прозвучал неожиданно. Конечно, себя я и имела в виду, но развивать эту откровенную тему не была готова. Он наблюдал за мной очень пристально, будто пытался прочитать мысли. Я поторопилась вновь перевести разговор на него:

— Ты так и не ответил: ты был женат?

Он отрицательно покачал головой.

— Не понимаю… У тебя есть все, чтобы стать достойным мужем… Как мне кажется. Уверена, у тебя завышенные требования к женщине! Она должна уметь делать что-то сверхъестественное. Может, летать… или… у нее должна быть грудь седьмого размера!

— Она должна меня любить, — спокойно произнес мой мучитель. Я почему-то вздрогнула, услышав эти слова. Было в них что-то тревожное, хотя звучали они вполне безобидно и просто. Неловкая пауза затянулась и давила на организм. Казалось, что моему собеседнику тоже было некомфортно.

— Ты никогда не рассказываешь о себе, — голос мой звучал напряженно.

— Не уверен, что тебе это интересно.

— Почему? — удивилась я, не понимая, с чего он сделал подобные выводы.

— Ты даже по имени меня не называешь, — усмехнулся мужчина, чуть склонив маску, чтобы спрятать глаза. Раздался странный звук, похожий на скрежет. Я вздрогнула, а человек в маске стремительно вышел.

Имя… Разве он называл свое имя? В голове поднялся ураган мыслей, я вспоминала свои тюремные будни с момента появления на пороге этой квартиры. Вдруг меня осенило — записка! Тот день, когда этот извращенный тип похитил мою одежду! Короткое письмецо с указанием дальнейших действий и подпись «Жан»! Я внимательно прислушалась. Похоже, что он говорит с кем-то по телефону. Мой скрытный приятель вернулся не в настроении. Он заметно нервничал.

— Что-то неприятное сообщили по телефону? — уточнила я, но ответа не последовало.

Он посидел несколько минут в задумчивости, затем извинившись, направился к выходу.

— Жан, — мой голос звучал мягко, — Я тебе не враг!

Я смотрела в его затылок, ожидая, что он вернется, но у этого человека были свои планы. Я осталась одна, размышляя о том, каким образом изменится моя жизнь, когда я окажусь за пределами цветового террариума человека в маске.

Вечером я направилась в ванную. Там висело красивое нижнее белье и изысканное вечернее платье насыщенного синего цвета, оно было длиною в пол, но с коварным разрезом, который демонстрировал полностью ногу от самых трусиков. Также я увидела различные мелочи, которые помогут воссоздать мне приятный облик: косметику, шпильки, разные расчески и маленький флакончик духов с весьма приятным запахом. В углу стояли две пары одинаковых туфель, отличающихся по размеру. Похоже, нам предстоял выход в свет! Я обрадовалась, потому что надеялась, что наконец-то увижу своего мучителя без проклятущей маски.

Немного волнуясь, словно Золушка перед долгожданным свиданием с прекрасным принцем, я ждала появления Жана в той самой комнате, которую охранял патефон. Услышав шаги, я напряглась, когда его подтянутое тело, облаченное в изысканный синий костюм старомодного покроя, появилось в проеме двери, я не удержалась и капризно воскликнула:

— Опять в наморднике! Ты боишься меня покусать?

Мужчина лишь рассмеялся и протянул мне руку, приглашая пойти с собой.

На улице нас ожидало такси. Я чувствовала себя немного странно. Лишившись возможности бывать за пределами своего нового пристанища, я немного дичилась, отвыкнув от обилия звуков ночного города, сошедшего с ума. Визжали тормоза, мигали фразы, был слышен пьяный смех, кто-то дрался, лаяли собаки, по улицам болтались бездельники. Люди существовали по неинтересному и довольно однообразному графику. На их палитрах была ограниченная гамма цветов, они существовали по инерции. Я мало чем отличалась от них, но в данный момент я четко понимала, что жажду качественных перемен.