– И все же я скульптор и зарабатывал без ваших афер. А кто ты? Недоучка-сапожник? Шепсель, по-хорошему тебя прошу: не раскатывай губу на мою Малку.

И младший Гойдман решил больше не разговаривать со стариком. Он хотел подкараулить Малку где-нибудь подальше от дядиной мастерской, чтобы девушка выслушала его признания.

Да, именно признания. Младшему Гойдману не хотелось ходить вокруг да около, как когда-то говорил его отец: «Шоб да, так нет». Красавица должна знать, как он к ней относится и что готов для нее сделать.

А чтобы она не сомневалась в его словах, Шепсель купил у ювелира дорогое кольцо с бриллиантом и сережки. Не у каждой девушки в Очакове есть такие украшения. Он искренне надеялся, что растопит лед в сердце неприступной красавицы.

Только бы выдался удобный случай, только бы выдался, и уж он своего не упустит. Во всяком случае, постарается.

– О чем думаешь, брат? – Лейба, вернувшись из лавки, опустился возле него и коснулся рукой его пиджака. – А, знаю, о своей зазнобе. Крепко же она запала тебе в душу.

Шепсель хотел отшутиться, но промолчал.

– Я бы на твоем месте присмотрел кого другого, – дружески посоветовал Лейба. – Не отдаст ее тебе старый Яков, хоть и делает с нами щахер-махер. Кто мы в его глазах? Босяки одесские. А он скульптор, уважаемый человек. Принеси ему десять килограммов скифского золота – и то не увидишь Малку.

Шепсель грустно вздохнул:

– А другая мне не нужна, Лейба. Только ее и хочу, о ней дни и ночи думаю.

Брат поцокал языком.

– Знаю одно проверенное средство. Давай пойдем в кабак. Выпьем водки – и забудешь Малку хотя бы на время.

Шепсель махнул рукой, словно рубил воздух:

– А пошли.

Он отряхнул штаны, и братья зашагали к городу.

Когда закончилась вздыбленная раскопками земля, потянулись поля и огороды, на которых, как муравьи, копались жители города. Они неустанно сеяли, сажали и возделывали, а потом несли на рынок плоды своих трудов: огромные сахарные арбузы с желтыми и белыми боками, продолговатые дыни, сладкие как мед, желтую морковь, развесистую капусту, петрушку, лук, чеснок.

– Может, на ярмарку заглянем? – спросил Лейба, вытирая пот, градом катившийся с его загорелого лица. – Дед Петро горилку принесет. Ух и хороша у него горилка, враз тебе мозги прочистит.

Шепсель ничего не ответил, но покорно последовал за братом. Если бы они не знали, в каком месте обычно проводилась ярмарка, все равно отыскали бы ее по гулу. Она гудела, словно пчелиный улей, продавцы наперебой расхваливали товары, а придирчивые покупатели осматривали их и даже пробовали на зуб.

Очаковская ярмарка была похожа и не похожа на ярмарки, которые проводились по всей России. Крупные ярмарки продолжались долго: от двух недель и до полутора месяцев, и купить на них можно было что угодно. Здесь же работали балаганы, артисты развлекали публику песнями и кукольными представлениями, а стражи порядка наблюдали за всем, готовые пресечь любое нарушение.

Очаковская ярмарка не отличалась размахом и поэтому гудела всего неделю. Никаких балаганов и скоморохов здесь не было и в помине, зато, как скоморох, но с серьезным лицом, крутился красноносый урядник, и братья видели, как купцы совали ему в карман красные бумажки. Однако дармоглот свое дело тоже знал, и на очаковской ярмарке еще не было случаев воровства или хулиганства.

Как в других городах, это место играло важную информационную роль. Жители соседних деревень обменивались новостями, общались с торговцами из других городов, решившими привезти свои товары почему-то в этот забытый уголок.

Лейба, потянув воздух длинным носом, будто учуяв запах горилки, потащил брата на поиски деда Петра, и Шепсель не возражал, дал увлечь себя в веселый водоворот с шутками и песнями, но вдруг остановился как вкопанный.

У высокого рыжего парня, державшего короб с бусами, стояла Малка и выбирала товар. Парень, чмокая красными губами, расхваливал его, наклонившись к уху, шептал что-то красавице, и крупные завитки волос у виска трепетали от его дыхания.

Младший Гойдман сжал кулаки, ревность охватила его целиком, и если бы не Лейба, тоже увидевший эту картинку, он накинулся бы на рыжего торговца и извалял бы его в пыли.

– Тише, тише, брат, – прошелестел Лейба. – Он всего лишь хочет подороже продать товар. Он мало чем отличается от нас, разве продает товар помельче и подешевле. Пойдем купим горилку.

Шепсель выхватил свою руку из цепких мокрых ладоней Лейбы:

– Иди сам. Я подожду тебя здесь.

Старший Гойдман усмехнулся, показав желтые зубы, и растворился в толпе. Младший не отрывал глаз от красавицы. Рыжий прохвост таки всучил ей какое-то дешевое ожерелье, и Малка, украсив им свою нежную смуглую шею, пошла дальше по рядам, уже без интереса разглядывая товар.

Шепсель в три прыжка нагнал ее.

– Здравствуйте, – вежливо обратился он к ней, краснея (она всегда заставляла его смущаться). – Как поживаете? Увидев вас здесь, я не мог не подойти.

Красавица презрительно надула пухлые губки:

– И напрасно сделали. Шли бы своей дорогой.

– Очень трудно пройти мимо такой красавицы, как вы. – Он весь трепетал, как былинка на сильном ветру. – Я видел, вы купили бусы. Позвольте полюбопытствовать, зачем вы это сделали? Они дешевые и совсем не для вас.

Малка усмехнулась:

– А что для меня? Бриллиантовое ожерелье?

Шепсель щелкнул пальцами. Девушка, сама того не подозревая, направила разговор в нужное ему русло.

– Если вы согласитесь заглянуть ко мне в лавку, вы увидите кое-что достойное вас, – заговорил он торжественно и проникновенно. – И если оно вам понравится, я с удовольствием подарю вам.

Впервые в ее черных глазах-угольках загорелся интерес.

– О чем вы говорите, господин Гойдман?

Он подмигнул:

– Пойдемте, и вы сами все увидите.

Девушка заколебалась. С одной стороны, она хорошо помнила наказ дяди не общаться с братьями-мошенниками, но с другой – женское любопытство победило.

«В конце концов, – подумала девушка, – почему дядя сам с ними общается, если считает нечестными людьми?»

– Хорошо, господин Гойдман, – ответила Малка и опустила ресницы. – Я загляну к вам на минуточку. Только на минуточку – не больше. Вы же знаете, как к нашему общению относится Яков.

Лицо Шепселя озарила радостная улыбка. Первый шаг к сближению с красавицей был сделан, и, если он не допустит ошибки, она выйдет за него замуж.