Что ты имеешь в виду?!

У тебя есть лук и стрела. У тебя есть твоя смекалка и сообразительность. У тебя есть прекрасная физическая форма. Когда-то тебе было достаточно и меньшего.

Черт, а ведь и правда. Я слишком сильно зациклился на своей здешней магии и забыл о том, кто я и что я делал раньше. Я умудрился меньше чем за неделю погрязнуть в обществе реадизайнеров, и практически перенять их образ мышления, их линию поведения… И пусть я не стал относиться к оружию с презрением, как они, но я совершенно точно перестал относиться к нему как к способу убийства. Для меня лук и стрела превратились лишь в способ доставки зарядки праны к тому месту, что мне нужно.

Но это ведь не все, что можно с ними сделать.

— Брат, чего притих? — притворно-обеспокоенно спросил из-за стены Бернард. — У тебя там все хорошо? Ты в порядке? Можно я зайду проверю?

Я стиснул зубы, чтобы не обматерить его в ответ, и снова пробежался взглядом по комнате в поисках того, что мне могло бы помочь.

И наткнулся взглядом на лицо Бернарда. Он уже был здесь. Просто появился, минуя дверь.

— Ты долго не отвечал. — сочувственно произнес он, поднимая руки. — Я беспокоился.

Расстояние до него — три метра. Я даже лук не успею вскинуть, не то что выстрелить…

Да и ладно!

Я напрягся, следя за руками Бернарда, и, когда его пальцы шевельнулись — прыгнул в сторону от него, на кровать, на которой валялось смятое одеяло! Клинки пустоты пронеслись мимо, а я выпустил в полете лук и упал на жалобно скрипнувшую кровать! Подхватил освободившейся рукой кончик одеяла и швырнул его в лицо Бернарда, одновременно спрыгивая обратно на пол!

Одеяло вспухло, расправилось в полете, но Бернарда это не смутило — комок одеяла будто рассекло пополам, а потом две половины сдвинулись в разные стороны, будто были нарисованы на двух половинках раздвижных дверей.

Но в эту дверь уже влетал я. Всего лишь одну короткую секунду невидимый, скрытый от взгляда брата за летящим одеялом, я влетал в эту дверь, вытянув перед собой стрелу, метящую Бернарду прямо в сердце.

Он не успел отреагировать. Он не успел ни свести руки, ни сделать что-то еще. Стрела беспрепятственно пробила его щегольский жилет, попала в кость, скользнула по ней, хрустнула и наконец достигла сердца. Я это понял по едва заметной пульсации древка в руках.

Бернард поднял на меня взгляд, улыбнулся…

А потом обхватил меня руками, будто два года меня не видел и полез обниматься! Сцепил ладони за моей спиной, крепко сжал!..

И у меня внутри что-то хрустнуло…

Дикая боль поселилась в груди, затрещали ребра, меня будто разрывало изнутри! Словно медленный-медленный взрыв раздвигал ткани моего тела в стороны, постепенно выбираясь из костяного тела, разрывая мышцы и сухожилия! Словно меня привязали не к четырем лошадям за руки и за ноги, а каждой клеточкой моего тела — к миллиарду коней, и они тянут в разные стороны, стремясь разорвать меня на атомы!

А вот сейчас используй свой реадиз! Бернард пытается воспользоваться тобой, как рабочим телом, раздвинуть само пространство, в котором ты находишься, разорвать тебя! Укрепи свое тело, насыть его праной, как ты насыщал стрелу! Борись с ним!

Я закричал, вымещая в этом всю свою боль, и зажмурился, представляя, как красный дым в моем теле уплотняется, как он равномерно заполняет все мое тело, как вытесняет прочь чужой фиолетовый дым…

И мне стало легче. Меня все еще пытались разорвать миллиарды существ, но теперь из коней они превратились в собак. В желудке принялся ворочаться детеныш ежа, покалывая изнутри своими пока еще мягкими иголками, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что я испытывал до этого. Это можно было даже перетерпеть.

А мне всего-то и надо было, что пережить пять-шесть секунд, пока мозг Бернарда понимает, что он мертв.

— На что ты надеялся?! — прошипел я в стекленеющие глаза Бернарда. — Я убивал магов, еще когда ты не знал, что такое магия!

Я убивал магов.

Магов… Баронов… Начальников стражи… Преступных воротил… Даже одного короля…

Я пускал в них стрелы, заполненные собственной сущностью, или вскрывал им глотки ножом. Забивал до смерти дубиной. Кого-то убил точно так же, ткнув стрелой в сердце. Я никогда не пользовался ядами, или чужими услугами. Я всегда действовал своими руками. Всегда своими руками отправлял эти души в чертоги Трин, приговаривая неизменное:

— Для тебя, моя богиня…

В этом мире мне не нужны твои жертвы, Серж. Я больше не богиня смерти. Я больше не твоя богиня. Их энергия мне не нужна. Но зато она нужна тебе.

Что ты имеешь в виду?

Поглоти ее.

Что?! Как?!

Точно так же, как вытеснял ее из своего тела. Теперь — пусти ее внутрь. Скорее же, пока он не умер!

Я открыл глаза. Бернард уже одной ногой стоял по ту сторону жизни. Взгляд его угас, а пальцы лишь бессильно скользили по моей спине, не в состоянии сделать ничего плохого.

А от его тела поднимался едва заметный фиолетовый дым. Как легкое марево, что дрожит над асфальтом в жару, только чуть-чуть подкрашенное.

Я протянул руку к этому мареву, и представил, что красный дым, заполняющие меня, уходит из руки, освобождая место, образуя пустоту. И, по закону природы, гласящему, что пустоты быть не может, его место занимает фиолетовый дым.

И он потянулся мне в руку. Вместо того, чтобы подниматься вверх одним облаком, он стал втягиваться мне в пальцы, заполняя мою руку, продвигаясь дальше, смешиваясь с красным дымом, увеличивая его плотность, но совершенно не меняясь в цвете.

Меня затошнило. Но не от того, что я сейчас делал — а от того, что успел сделать со мной Бернард. Я не смог до конца втянуть всю его энергию — меня вывернуло прямо на тело брата.

В полупереваренных кусках завтрака я заметил сгустки крови.

Силы покинули меня окончательно. Руки подломились, и я едва смог упасть не в лужу блевотины, а в сторону от нее. Не было сил даже закричать, чтобы прибежали Ника и Чел. Как бы их позвать… Постучать… Нечем… Позвонить…

Точно, позвонить!

Я с третьей попытки достал из кармана телефон и невидящим взглядом уставился в него. В глазах все расплывалось, я даже не видел, кому звоню. К счастью, в моей телефонной книге не так уж и много контактов, и я ткнул в первую же строчку, зная, что попаду либо на Нику, либо на Чел.

— Сюда… — только и смог прохрипеть я, когда услышал, что гудки прекратились.

После этого телефон выскользнул из руки и нащупать его я больше не смог.

Надеюсь, у них хватит ума понять, что что-то не так, даже если они меня не расслышали…

Где-то далеко раздались громкие удары, потом треск и хлопок. Две пары ног затопали по полу, приближаясь ко мне, раздался короткий удивленный вскрик, а потом в комнату ворвались Ника и Чел.