еще. Темноты боится. Реально боится, не сдвигаясь с места. А я со своим извращённым нутром смотрю на нее, как на женщину. Не просто смотрю. В голове несутся очень нескромные фантазии. Темнота, свечи, ее запах... Давно меня так не перекрывало в эмоциональном плане. Очень давно. В прошлой жизни.

Выключаю фонарь, оставляя только свечи. Неизвестно, на какое время отключили электричество.

— Зеф, место! — сгоняю пса с дивана. Он неохотно спрыгивает, оглядывается на меня. — Молодец. Хорошо охранял, — глажу его за ухом. — А теперь место!

Уходит. Сажусь рядом с Никой, стараясь держать дистанцию. Разливаю нам чай, передаю Веронике чашку. Берет, благодарно кивает, отпивает.

— Вкусно, — прикрывает глаза от удовольствия, а в моей голове проносится другая картинка, как она закатывает эти васильковые глаза далеко не от чая. Я уже давно не мальчик, в том возрасте, когда не прячут желание к женщине, если оно есть. И мне трудно себя контролировать.

Между нами снова неловкая пауза. Словно недосказанность, легкий намек на интимность, воздух накаляется, пропитываясь напряжением, и это так остро взрывает меня изнутри, окатывает жаром.

В мире миллиарды женщин, но очень трудно столкнуться с той, которая вызывала бы такие ощущения, просто сидя рядом в тишине. Это практически невозможно, вот так, найти ту, которая настраивается с тобой на одну волну на ментальном уровне. Тысячи людей так и не находят такого человека. Но Бог меня наказывает именно этой девочкой. Невозможностью срастись с ней в одно целое, между нами возрастная пропасть. Это, определённо, испытание, и я знаю за что. Перед законом я чист, а перед Богом, видимо, нет. Не отработал еще карму. Очень сильное искушение.

Закрываю глаза, откидываясь на спинку дивана, чтобы не смотреть на девочку, только дышать.

— Почему именно ресторан? — интересуется Ника, нарушая нашу неловкую паузу.

— В каком смысле?

— Любопытно, почему вы выбрали такой вид деятельности.

Почему? Нет, ответ у меня есть, довольно четкий и правдивый. Но озвучить ей я его не могу.

— Десять лет назад у меня была сеть автомастерских, моек и магазинов запчастей. Довольно успешная сеть. В планах было открыть автосалон и наладить поставки машин из Европы. Но, это бизнес, все рухнуло. А то, что удалось спасти, я не стал поднимать. Все продал по минимальной цене. И открыл ресторан. Тихое, спокойное дело без нервов и напряга. Устал за чем-то гнаться. Выдохся. Понял, что для жизни много не нужно, все в гроб не заберу.

Почти правда, кроме последнего, но девочке все знать ни к чему. Это мое прошлое, и оно не такое красивое и благородное. Не хочу её разочаровать.

— Жаль. Так и вижу вас акулой бизнеса, источающей власть, в огромном кабинете на последнем этаже бизнес-центра, — несётся ее фантазия. — В кожаном кресле с высокой спинкой, за огромным столом переговоров.

Смеюсь, закрывая глаза рукой.

— У тебя богатая фантазия.

— Это да, — тоже хихикает. Расслабились. Уже не боится.

Опускаю руку на спинку дивана и нечаянно натыкаюсь на ее волосы. Рассматриваю кончики, перебирая пальцами нежный шелк волос. Девочка замирает, прекращая дышать. И вот эта ее реакция тоже топит мою выдержку.

— Почему именно розовый цвет? — тихо интересуюсь я, продолжая играть с ее волосами.

— Потому что, если в жизни не хватает ярких красок, нужно раскрашивать самой, — игриво отвечает она, следя за моими наглыми пальцами, которые живут собственной жизнью.

— Тоже верно. Не теряй эту индивидуальность и непосредственность. Тебе она к лицу.

— Я постараюсь, — выдыхает шепотом.

Поднимаю глаза, встречаясь с васильковыми омутами, и захлёбываюсь в них. Меня засасывает. Невозможно оторваться. Снова пауза. Очень громкая и говорящая тишина, воздух накаляется, обжигая внутренности. Мне кажется, я пьянею и выключаю здравый смысл, который рушит преграды. И я бы мог тормознуть сейчас, если бы Ника не подалась ко мне.

Очень близко, словно сама не понимает, что делает и на что меня провоцирует. Ее пухлые розовые губы приоткрываются, обжигая теплым дыханием. Сглатываю в порыве, в моменте, который не оставляет выбора. Перехватываю ее затылок, дёргаю на себя и прикасаюсь к этим сладким губам своими. И даже сейчас могу остановиться, но ее всхлип мне в губы толкает дальше. Целую, всасывая мягкие, тёплые губы, ласкаю языком. Мне было бы легче, если бы она оттолкнула, дала пощёчину, возмутилась, испугалась. Но девочка хватает меня за шею, зарывается в волосы на затылке, сжимает, не оставляя нам шансов. Углубляю поцелуй, вторгаясь языком ей в рот. Жадно пью ее, словно никогда никого не целовал. Тело ошпаривает кипятком, сжигая к чёртовой матери внутренности. Это не просто поцелуй, это нечто большее, острое, глубокое. Невероятная химия...

Замираем, когда резко вспыхивает яркий слепящий свет, который обрушивается на нас, как ушат ледяной воды.

Отпускаю девочку, отодвигаюсь подальше от греха. Ника растеряна, дышит глубоко, а глаза поплывшие, пьяные-пьяные. Не в себе. Делай с ней, что хочешь, но я и так уже слишком много натворил.

— Прости, — голос хрипит, легкие горят. — Этого больше не повторится. Ложись спать! — уже грубо отрезаю я. Поднимаюсь с места и быстро выхожу на улицу. Дрожащими руками прикуриваю сигарету и глубоко затягиваюсь.

Астахов! Это было запредельно! Непозволительно. Ты совсем, мать твою, рехнулся? Кризис среднего возраста накрыл?!

Присаживаюсь на холодную лестницу, потирая лицо.

Пи*дец.

Глава 11

Вероника

— Убери тарелки, гости поели, — шипит на меня Рената, хватая за предплечье. Слежу за ее взглядом. Я наблюдаю за этим столиком: они только что закончили есть салаты. — Недопустимо оставлять грязные тарелки на столе. Куда ты сейчас будешь ставить горячее? — не унимается женщина, снова испытывая мои нервы. — Включи голову!

Дергаю рукой, вырываясь из ее хватки.

— Давайте вы больше не будете касаться меня, — веду плечами, словно скидывая с себя ее стервозную энергетику. Иду убирать тарелки, улыбаюсь гостям, интересуясь, понравились ли им салаты. Приятная