– Что могло случиться? Просто соскучилась.

Я обняла маму и привычно задохнулась от нежности, почувствовав знакомый тонкий запах ее духов. «Наверное, она и есть моя родина» – подумала вдруг я – «а совсем не этот заброшенный город». И меня сразу перестали раздражать перевернутые урны у края тротуара и крикливые цыганки, пытающиеся схватить нас с мамой за рукава. Я вздохнула и бодро зашагала к такси.

Через полчаса, приняв душ, я рассказывала о своих приключениях за чашкой кофе, стараясь преподнести информацию, как можно легкомысленнее. Совсем не рассказать о цели моего визита я не могла. Мне нужна была информация о наших предках, происхождение которых меня раньше не волновало.

– Ты полагаешь, что это розыгрыш? – задумчиво спросила мама. Мое напускное легкомыслие не могло ее обмануть.

– Разве есть другие варианты? Ты считаешь, что отец – подпольный наследник этих драгоценностей?

Мама грустно улыбнулась.

– Возможно, речь идет не о подпольном наследнике, а о подпольном отце?

Мы никогда не говорили о моем биологическом отце, поэтому память об этой мелкой подробности моей биографии как-то выветрилась из моей головы. Да и сама история была банальна и неинтересна.

После трех первых месяцев моего существования мой молодой родитель вдруг понял, что не готов быть отцом. Мама согласилась на развод без колебаний. Такой муж ей был не нужен. С тех пор о носителе половины моего кода ДНК я ничего не слышала.

– Покажи мне записку, – попросила мама. Сейчас ее глаза не улыбались.

Я выудила из своего рюкзака конверт. Мама долго смотрела на коротенькую записочку и, наконец, с сожалением развела руками.

– Извини. Я не узнаю его почерк. Может, уже забылся, а может – немного изменился. Такое бывает с возрастом. Ты к нему пойдешь?

Я отрицательно покачала головой. Меня этот человек не интересовал.

– Пойди, – вдруг сказала мама. – По крайней мере, никогда больше не будешь задавать себе вопрос, какой он.

Смешно. Я никогда никаких вопросов по поводу моего предка не задавала. Просто всегда считала отчима родным отцом. Он эту роль исполнял блестяще и в дублерах не нуждался.

– Ты преувеличиваешь значение биологии во взаимоотношениях между детьми и отцами. Мне гораздо важнее не обидеть папу.

– Об этом не беспокойся. Мы говорили об этом. Он считает, что это знакомство необходимо. Кроме того, он при любых обстоятельствах будет считать тебя родной дочерью. А вот тайна фотографии – прекрасный предлог познакомиться с твоим родителем без ущерба для твоей гордости. Кроме того, я же вижу, как гложет тебя любопытство. Ты даже похудела за эти две недели.

Мама никогда не ошибалась. Любопытство патологически разгоралось во мне и уже достигало силы страсти, лишая аппетита. Поэтому долго уговаривать меня не пришлось.

– Ну, хорошо. – я притворилась, что делаю маме одолжение. – Но где он живет?

– Я знаю только адрес его матери. Если, конечно, она с тех пор не переехала куда-нибудь.

Голос мамы, когда она говорила о своей прежней свекрови, звучал совершенно нормально без усилия. И я с облегчением поняла, что боль и разочарование для нее давно позади. Я взяла адрес моей бабушки и устремилась в неизвестное будущее.

Фамилия моего родителя даже отдаленно не напоминала ни одну из трех, интересовавших меня. Но это ничего не доказывало. Его предки могли ее сменить после революции. У этого человека могло и не быть наследников мужского пола, а может, мой предок был наследником фотографии по материнской линии. Во всяком случае, проверить стоило. Поэтому я бодро шагала в ту часть города, где, скорее всего, жила моя бабушка. Я никогда раньше не была на этих улицах, застроенных частными домами. Они были узкими, плотно зажатыми высокими заборами и покрыты остатками асфальта. Огромные выбоины и ямы в некоторых местах были заботливо засыпаны гравием. Однако подавляющее большинство их было просто заполнено грязью и коварно замаскировано опавшими листьями. Мне приходилось очень внимательно смотреть под ноги, чтобы не угодить в одну из них. Мои мысли были заняты совсем не предстоящей встречей. Я думала о фотографии. Если я получила такой снимок с упоминанием о своем отце, то, возможно, и Эллочка получила аналогичное послание. Таким образом, мы обе связаны с двумя из этих молодых поклонников Ирэны Брюгге. Из этого следует два вывода. Во-первых, судя по отмеченным деталям украшения, правильна все-таки версия нашего гида. Во-вторых, существует еще кто-то третий, у кого должна быть третья деталь туалета. Может, это сам гид? Или этот Иван Эдуардович просто знаком с этим человеком? А почему в книге, написанной внучкой Брюгге, эти юноши обвиняются в краже драгоценностей? Ирэн не сказала отцу о своем решении? Возможно. Глупо отдавать такие ценности для проверки чьих-либо нежных чувств. Отец никогда не согласился бы рисковать. Скорее всего. В-третьих,… Я не успела подумать, потому что уткнулась носом в калитку необходимого дома. Волкодав за забором уже залился лаем, а низкий хрипловатый голос, который мог с успехом принадлежать, как мужчине, так и женщине, спросил.

– Кто там?

– Это Катя, ваша внучка, – выпалила я то, что первое пришло в голову. Так как к разговору не подготовилась.

– Внучка? – удивился голос. «Не хватало только, чтобы там оказались посторонние люди» – успела подумать я прежде, чем засов на двери лязгнул, и калитка распахнулась. На пороге показалась пожилая, монументальная женщина с высокомерным лицом. Во мне не было ни высокомерия, ни монументальности, но я напоминала ее, как абрикос – дичка напоминает аналогичный садовый плод. «Неужели и я в старости буду такая же?» – с чувством близким к ужасу подумала я.

– Входи, – сказала она будничным голосом, будто внучка Катя посещала ее ежедневно, или несколько раз в день. Ее морщины были покрыты толстым слоем пудры, а на тонких сморщенных губах ярко алела помада. Одета моя бабушка была в простое черное платье. Седые уложенные в высокую прическу волосы перевязывал черный прозрачный платок. Она напоминала то ли растолстевшего мима, то ли престарелую японскую гейшу европейского происхождения.

– Ты хотела увидеть отца, – она утвердительно кивнула головой. – Ты пришла вовремя. Я как раз собиралась к нему. Кто тебе сообщил?

«Что именно сообщил?» – подумала я, но ответить не успела. За меня это сделала странная женщина.

– Наверное, мама, – она задавала вопросы и отвечала на них за меня. – Она всегда была хорошей девочкой.

Мы стояли в маленьком дворике, полностью благоухающими хризантемами настолько, что к аккуратному домику можно было пройти только по узенькой, уложенной плиткой дорожке.

– У вас красиво, – вежливо сказала я, не зная, с чего начать разговор.

– Да, после выхода на пенсию я решила заняться цветами. Не для продажи, для себя. Всегда любила цветы. На еду мне хватает персонально пенсии.

«Интересно, за что это у нее персональная пенсия?» – промелькнул в моей голове вопрос, но озвучивать его мне не пришлось. Моя новая родственница, похоже, обладала телепатическими способностями.