чистой водой. Проделав все необходимое, взяла в руки вещи и вернулась в общую комнату. Тряпку, которой вытиралась, оставила висеть на краю лохани. Все равно не знала, куда ее девать.

Мирона ждала меня, сидя за столом и о чем-то тихо переговариваясь с совушкой. Как будто та ее понять может.

- Ки! – громко произнесла пернатая, когда я застыла на пороге комнаты.

- А-а-а… - хозяйка дома повернулась в мою сторону. – Уже умылась? Ну, хорошо, тогда и спать можно идти. На скамье я тебе постелила, обустраивайся. – Она встала из-за стола и подошла ко мне. – Я за стеной спать буду, если что - зови, услышу, - она показала рукой в сторону прохода, который был скрыт за длинной цветастой, местами истончившейся до дыр, шторой.

И как я раньше не заметила, что вход в спальню Мироны находился рядом с печкой. Надо было сделать всего пару шагов, чтобы оказаться у старого полотнища.

- Вещи можешь на стул положить, - продолжила говорить старуха. – Встаю я рано, так что понежиться в «кровати» у тебя не получится…

- Мне надо с рассветом встать, чтобы завтра хотя бы к ночи успеть дойти до следующего жистира, - подала голос я.

- Ну что ж, - довольным голосом произнесла женщина, - это хорошо. Ты уж не обессудь, но за ночлег придется заплатить...

- Сколько? – сразу же спросила я, не дав ей договорить.

- Золотой, - охотно ответили на мой вопрос.

А я впала в ступор. Огромная цена за старое одеяло, плоскую подушку и жесткую скамью. Видимо, недовольство и удивление отразились на моем лице, так как старушка пошла на попятный. В итоге сошлись мы на цене в две серебрушки. И то хорошо, а то золотой отдавать не очень хотелось. Да и, если быть до конца честной с самой собой, пара серебряных тоже была приличная цена за такое убогое ложе. Но дальше торговаться с хозяйкой дома я не стала, так как была очень уставшей. И да, спать мне оставалось всего ничего.

Мирона ушла в свою комнату, а я прямо в одежде легла на лавку и накрылась сверху старым, основательно поеденным молью, одеялом. Единственное, на что еще хватило моих сил – это снять сапоги. Совушка продолжала сидеть на спинке стула и поблескивать своими необычными глазками. Которые временно перестали меня интересовать.

Как заснула, даже не заметила.

***

Каратель находился уже за пятьдесят верст от того жистира, что так негостеприимно встретил его накануне. Но сейчас это было неважно. Чутье подсказывало мужчине, что он скоро встретится с целой шайкой разбойников. Они нацелено идут к человеческой деревне, что располагалась в какой-то версте от места, где находился воин. Пусть. Эти вооруженные головорезы и воры просто не доберутсятвать.остир до своей цели.

Спустя пятнадцать минут в темноте замелькали огни факелов. Идут. Больше десятка разбойников даже не догадывались, что их ждет впереди…

Всадник из льда сорвался с места и кинулся вперед, попутно призывая ледяные вихри для молниеносной атаки. Их задачей было на время обездвижить, помешать разбойникам сразу напасть на врага. В этот раз Каратель был не намерен кого-либо щадить. В перехваченной им шайке нет ни одной невинной души, поэтому он был вправе быстро расправиться со всеми одним махом.

Так он и поступил. На полной скорости ворвавшись в толпу галдящих, вооруженных до зубов предателей, мужчина наотмашь резанул мечом воздух. В следующее мгновение все слилось воедино: люди, лошади, лед и воин на вороном коне. Злобные крики сменились стонами и воплями боли, смятения и отчаяния. Но для Карателя эмоции людей ничего не значили. Ему во что бы то ни стало нужно было уничтожить их, и он это сделал.

На белоснежном снегу появились алые разводы и пятна, а в воздухе витал запах металла. Кто-то из разбойников бился в предсмертных судорогах, пронзенный зачарованным клинком в грудь, у кого-то кровь хлестала из распоротого горла. Один из них полз прямо под копыта черного коня, хватаясь рукой за горло. По пальцам текла кровь, которая резкими толчками покидала тело умирающего. Вскоре мужчина затих, распластавшись на холодной земле.

Все стихло. Ледяные вихри, которые помогали воину в бою, рассеялись вместе с последним предсмертным криком. Бой отнял у мага очень много сил, а потому идти к следующей цели с ополовиненным магическим резервом по меньшей мере было неразумно. Но чтобы восполнить силы, всаднику необходимо было поесть и поспать. Банально, но жизненно важно для продолжения вечной миссии.

Он отъехал на коне на приличное расстояние от места битвы и, наконец, смог перевести дух. Рыкнув с досады на самого себя, мужчина слез со своего скакуна и сосредоточился на обитателях леса, находящихся поблизости от него. Итак, в пределах досягаемости бродил лишь снежный барс. Неплохо… очень неплохо.

Через полтора часа посланник богов уже с аппетитом вгрызался в сочное поджаренное мясо хищника, источающее поистине божественный аромат. Вот уж чего боги не лишили Карателя, так это чувства голода… А еще чувства усталости, которое пришло к нему во время трапезы. И вот удивительно, мужчине абсолютно не требовалось тепло, чтобы согреться, так как его стихией была обратная сила – лед.

Но будучи когда-то человеком, воин не утратил привычку есть поджаренное мясо. И вот поэтому-то всаднику из льда каждый день приходилось разводить костер вручную, без применения магии, с помощью огнива. Все же не огонь был его другом в борьбе за выживание.

Угольки тускло мерцали в ночи. Избранный богами смотрел на них, лежа на снегу, и понемногу проваливался в сон. Однако вместо сновидений у него в голове неожиданно возник размытый образ человека, переступающего черту жистира, в котором он был в первый раз. Потом картинка сменилась, и перед взором Карателя появилась вторая деревня-жистир, та самая, в которой была уничтожена молодая разбойница с артефактом подчинения. Образ того путника стал немного четче. Это девушка. И видно, что она идет по его следам. Неужели ее подослали, чтобы убить посланника богов? Но это невозможно, потому что он не видит в ней никакой опасности. Тогда почему идет за ним? Ей что-то от него надо? Или нет? Видно, странница каким-то образом видит тропу колдунов и шаманов, следовательно, девушка скоро свернет совсем в другую сторону от него. «Перехватить и допросить» - подсказал внутренний голос.

Воин распахнул глаза и уставился на звезды невидящим взглядом. Неожиданно в воспоминаниях вспыхнула карта местности… Вот он… А вот она. Ему все равно,