и магистраты, и что Македония могла быть разделена на отдельные гражданские территории задолго до прихода римлян, которым обычно приписывают это достижение. Хацопулос предполагает, что Филипп уважал традиции присоединяемых земель и стремился интегрировать существующие структуры власти в свое царство[188]. Неукрепленные деревни верхних македонян сохранили свою территориальную организацию, которая была ориентирована на городские центры и имела такой же гражданский аппарат, как в городах, расположенных в долинах. Царь мог обращаться к различным группам своих подданных через Спутников и эпистатаев, избранных в местных общинах на роль представителей Филиппа. Аттический греческий язык стал для них лингва франка, и царские декларации (диаграмматы) распространялись по всем регионам, сообщая их населению о политических изменениях. Организация разрозненных элементов в единое царство также значительно упрощала набор в армию.

Спутники оставались глазами и ушами царя: они были его послами, полководцами, наместниками и представителями. Их статус подчеркивался на ежегодном празднике Зевса Покровителя Дружбы (Зевс Гетайрейос), на котором, возможно, принимались в число Спутников новые люди[189]. За время своего правления Филипп расширил круг сподвижников. Принятая на сегодня учеными цифра 800 человек упоминается Феопомпом, который написал историю Филиппа и какое-то время находился при македонском царском дворе в середине IV века до н. э. Личная свита царя, ядро знати, вероятно, насчитывала от 80 до 100 человек[190]. Распространив власть на немакедонские народы, Филипп смог ослабить господство традиционной аристократии. Чтобы укрепить преданность влиятельных членов македонского двора, Филипп реформировал или, возможно, даже изобрел институт базиликой пейес, то есть «царских юношей», или своего рода пажей[191]. Избранные мальчики вступали в этот круг примерно в возрасте от 14 до 18 лет. Их набирали из аристократических семей по всему царству и привозили в Пеллу, где они фактически были заложниками и страховкой от восстания. В их официальные обязанности входило обслуживание царя на званых обедах, посещение жертвоприношений, сопровождение царя на охоте, подготовка лошадей перед битвой и охрана царской опочивальни. Это была жесткая и иногда унизительная система, но ее политические преимущества перевешивали все недостатки.

За время своего пребывания при дворе юноши приобретали навыки лидерства и получали доступ к управлению государством. По окончании учебы они могли попасть в отборную царскую пехоту и в ряды Спутников. Одно из самых впечатляющих недавних открытий в Северной Греции дает представление об их жизни и внешности. В 1994 году археологи обнаружили македонскую гробницу высокого ранга в Агиос Афанасиос, к западу от Салоник. Ее фасад был богато украшен настенными росписями. Притолоку венчала сцена пиршества, среди участников которой можно было заметить несколько юношей, предположительно царских пажей, но самые запоминающиеся картины располагались по сторонам от дверного проема: двое молодых людей, почти в натуральную величину, вероятно из группы почетных заложников, охраняют место захоронения, которое, несомненно, принадлежит важной персоне. На юношах македонская одежда, они держат сарисы, застыв в безмолвной печали. Посетить гробницу, спуститься под защитный навес и посмотреть на них – значит столкнуться лицом к лицу с прошлым и увидеть представителей древней македонской знати, молодого поколения, сыгравшего серьезную роль в общем успехе царства[192].

Македонские стражи из гробницы в Агиос Афанасиос. Alto Vintage Images/ Alamy Stock Photo

На реформирование Македонии Филиппу нужны были деньги. И если запад поставлял ему свежие человеческие ресурсы, то восток сулил несметные богатства.

С захватом Амфиполиса в 357 году до н. э. в распоряжении Филиппа оказались богатые внутренние районы в окрестностях горы Пангеон. Македонский царь сохранил свою монополию на древесину и полезные ископаемые – и того и другого в регионе было в изобилии. Его предок Александр I контролировал прибыльные рудники в горах Дисорон, вероятно, на горе Менойкон к западу от Стримона, и, как сообщается, эти рудники давали царской казне талант серебра в день[193]. Филипп нуждался в таком источнике драгоценного металла, а потому нанял нескольких горняков для осмотра старых выработок и поиска новых. Археологические исследования вокруг горы Пангеон к настоящему времени выявили более 50 древних галерей, прорытых в ее склонах[194]. Во время одной такой экспедиции, упомянутой в источниках, рабочие спустились в подземный мир пещер с реками и озерами неподвижной воды – почти сцена из романа Жюля Верна[195], которая подозрительно напоминает речную пещеру истоков реки Ангитис возле Драмы, где сталагмиты, похожие на расплавленный воск, свисают с влажных сводов, а их призрачные образы отражаются в речном потоке, который на километры тянется внутри скалы[196]. Неизвестно, нашли ли посланцы Филиппа то, что искали, но старые выработки дальше к востоку оказались более богатыми серебряной рудой.

Вскоре после рождения Александра в 356 году до н. э. Филипп откликнулся на призыв о помощи жителей города Крениды, колонии острова Тасос, основанной несколькими годами ранее у подножия горы Лекани. Горожане страдали от набегов фракийцев, и потому Филипп взял город, переименовав его в Филиппы, – он стал первым из городов, названных в честь царя. Пополнив бывшую Крениду новыми поселенцами, он вложил средства в ее развитие. Среди построек, относящихся ко времени его правления, можно выделить крепкие городские стены и театр[197]. Царь также помог осушить заболоченную равнину Филипп (Драмы), превратив ее в сельскую идиллию[198]. В горе Лекани к тому времени уже обнаружили золото, но добыча велась неэффективно. Горняки Филиппа помогли наладить работу в руднике, рабочая сила заметно возросла за счет пленников, взятых на поле боя. Метко прозванный «холмом Диониса», прииск открывал несметные богатства. До сих пор неизвестно, где именно он находился, хотя считается, что в нескольких километрах к северу от Филипп, но античные источники единодушны в том, какую пользу этот рудник приносил Филиппу[199]. Диодор утверждает, что царь получал оттуда ежегодный доход в тысячу талантов[200]. Приобретение пангейских золотых рудников сделало Филиппа одним из богатейших людей на Эгейском море и поддержало его честолюбивые планы по вступлению Македонии в новую эпоху. В период своего правления Филипп чеканил монеты в беспрецедентных масштабах и стал первым царем, выпускавшим золотые статеры[201]. Они известны под его именем как одна из основных валют Древнего мира. Их распространение в континентальной Европе даже повлияло на иконографию доримских монет, которые чеканились племенами железного века, в том числе в далекой Британии. Помимо финансирования инфраструктуры царства, статеры Филиппа шли на жалованье большому количеству наемников, которых царь использовал в основном для укомплектования гарнизонов и аванпостов. Золотые монеты также составляли фонд для подкупа нужных людей[202]. Диодор сообщает, что, по словам самого Филиппа, расширение Македонии было обязано больше золоту, чем силе оружия[203]. Столкнувшись с необходимостью взять казавшийся неприступным город, он часто спрашивал, не может ли золото успешнее перебраться через эти стены[204]. Александр спал с экземпляром «Илиады» под подушкой, а Филипп, по всей видимости, видел свой талисман в увесистой золотой чаше[205].

В отношениях с коренными фракийцами Филипп следовал примеру прежних греческих колоний, которые ранее были основаны в этом регионе. По мере того как его влияние распространялось на восток, он установил взаимовыгодные отношения, в которых торговля и безопасность перевесили опасения по поводу захвата территорий чужеземцами. Филипп сохранял свое господство с помощью силы, но также стремился обеспечить стабильность с помощью союзов, которые помогли сформировать буферную зону на краю Македонского царства, между реками Стримон и Нестос. Он подстраховал регион, построив сеть крепостей, частично вдоль нижнего течения Нестоса. Как орлиные гнезда, они располагались высоко в горах и находились в прямой видимости друг от друга. Усилия, затраченные на их постройку, были огромными, и это свидетельствует о значительных инвестициях Филиппа в новые земли[206].

Пополнение рабочей силы, рост добычи полезных ископаемых и расширение владений помогли Филиппу совершить настоящую революцию. Изменения были колоссальными, и позже Александр подвел им итог в речи, произнесенной перед македонской армией в Описе, к северу от Вавилона, в 324 году до н. э.:

Филипп принял вас, когда вы были беспомощными бродягами, одетыми по большей части в шкуры, кормившими немногочисленных животных в горах и защищавшими их в безуспешных битвах с иллирийцами, трибалами и соседними фракийцами. Он дал вам плащи вместо шкур, спустил вас с гор на равнины;