Пришлось идти конечно. Время подошло к полуночи. Офицеры и гости, разошлись по своим комнатам в общежитии, а мы тем временем оставались втроём, и допивали остатки последней, принесенной когда-то Иваном, бутылки местной водки. Богатырёв, свойственно его внушительной и авторитетной фактуре, пожалуй, впервые позволил себе расслабится. Он задорно шутил, рассказывая какая нас дальше ждет служба, и как мы будем бить врага, если вдруг Германия посмеет напасть на нас. После этого, он вдруг резко замолчал, поставил недопитый стакан водки на стол, и с тем же характерным прищуром опрокинул взор на меня. Рассматривал он меня несколько секунд, потом приказал Гайдарову закрыть плотнее дверь и остаться около нее, чтобы ни одна живая душа не слушала про наш разговор.

– Лёвкин! Мне доложили, что ты будто разносишь провокационные слухи о войне?

Прожевав корку ржаного хлеба, после выпитой мною стопки, я улыбнулся и ответил ему:

– Я просто предположил, товарищ командир!

Вдруг кулак Ивана Степановича со свистом упал на стол.

– Ты совсем охренел что-ли? Тебя под трибунал отдать?

– Виноват, товарищ командир! Но, а как же сводки новостей последних? – ответил я, но серьезность на моём лице состряпать не удавалось, из-за плескающегося пол литра водки внутри меня.

– Иван Степанович, ты посмотри на него, он же пьяный в сопли! Пусть идет отдыхать! – пробормотал Алексей, подперев руками свою голову, не много залипая от выпитой водки.

Богатырёв помолчал несколько минут, потом встал из-за стола, и все-таки закурив свою «Герцеговину», подошел ко мне.

– Ты очень много выпил сегодня, сержант! За такие разговорчики, посиди-ка ты в карцере, и подумай над своими словами пока следователь ни приедет! Вот так! Еще мне провокаторов не хватало в части!

Я в голос засмеялся.

– Ну товарищ полковник, ну какой я провокатор?

Продолжая смеяться и разводить руками.

– Я вам дело говорю на полном серьезе! Я бы на вашем месте приготовился бы уже основательно к ней! – продолжал я спьяну, настаивая на своем.

Богатырёв молча пригрозил мне кулаком и сморщив лоб медленно подошел в телефонному аппарату. Сняв трубку, он вызвал своего секретаря Букина. Тот мгновенно забежал в кабинет и отдав приветствие смотрел на полковника вопросительным взглядом.

Иван Степанович сел за стол, и затушив остаток папиросы, опрокинул взгляд на меня:

– Вот Иван! Посади-ка ты его в карцер, до особого распоряжения! Чую, что грешок за ним водится!

– Да вы чего, да какой грешок товарищ полковник? Ни пойду я ни в какой карцер ваш еще!

Переведя взгляд на Букина, тот достал из кобуры свой наган, и взведя на нем курок, направил точно на меня, приказав немедленно сдать оружие и проследовать за ним.

Я стремительно протрезвел, но ноги по-прежнему не могли поймать синхронность. С трудом подхожу к нему, расстегиваю свой ремень, и швыряю в Ивана портупею.

– Ты пугач то свой убери от греха по дальше! А то с психу-то пальнёшь! – заикнулся я.

– Давай руки за спину и пошел вперед! – опять угрожая наганом, торопил меня секретарь. Заведя руки за спину, я подошел к двери и на мгновенье обернувшись к Гайдарову и Богатырёву, сказал им:

– Вы совершаете большую ошибку, товарищи командиры!

Те посмотрели на меня таким взглядом, будто я для них стал врагом народа не из-за чего, на ровном месте. Подмигнув им глазом, я проследовал в место отбывания наказания, под конвоированием лейтенанта Букина. Спустившись по главной лестнице в подвал, меня определили в обещанный карцер. Иван толкнул меня в эту комнатушку и с грохотом хлопнул дверью, закрыв её с наружи на замок. Место конечно, я вам доложу, крайне романтическое. Сюда, в эти хоромы, с внушительными размерами два на два метра как в могиле, не хватало только женщин и развлечений. Эта, с позволения сказать, просторная коммуналка, имела типовую мини форточку с типовой мини решеткой, которая находилась под самым потолком. Электрического света конечно же нет, а из всех удобств только прикрученный стул к стене без ножек и спинки. В правом углу, в полу было отхожее место. Отверстие, или мягко говоря дыра, диаметром около десяти сантиметров, со специфическими запахами. В такой обстановке, я быстро протрезвел и начал выходить из штопора. Теперь, к моим размышления о будущем, еще и прибавились размышления о том, что мой язык не поспевает за моей головой.

–И поделом мне! – пробормотал я, щелкая себя по затылку, – Ох и дурак!

Я уставился в форточку и смотрел на гипнотический лунный диск, который с каждой минутой, будто зомбируя, погружал меня в сон. Немного погодя я отключился и вовсе, так и заснув в полу сидячем положении.

***

22 июня. Ночь. Пошли вторые сутки отбывания наказания. Звеня связкой ключей, в камеру вошел Букин.

– С вещами на выход! – злобно сказал он, – командир построение объявил!

В 3:45 утра, Богатырёв собрал весь полк на плацу.

Командир полка полковник Богатырёв: «Дорогие товарищи лётчики! Сегодня нам выпадет очень страшная и тяжкая доля! Сегодня мы будем сражаться за нашу советскую родину! Орлы вы мои! Я прошу только об одном! Проявляйте мужество и героизм! Не пускайте врага на нашу священную землю! Бейтесь до последней капли крови! Помните, что за вами ваши дети, жены, матери, отцы и в конце концов ваша Родина! Так давайте же набьем морду немецким захватчикам, и прогоним их обратно в Европу! Вперед сталинские соколы! За родину! Ура!!!»

«Ура!!!» -троекратно воскликнули в ответ, и сорвавшись с места побежали к самолетам.

В то утро расцвело рано. В 3:55 минут, солнце уже взошло над бескрайними просторами нашей родины. Забравшись в кабину, мы переглянулись с Гайдаровым, и подав друг другу условный знак ко взлету, запустили двигатели. Выжав скорость на максимум, я как сайгак прыгал по кочкам нашей взлётной полосы. Дёрнув ручку управления на себя, оторвался от земли вслед за Алексеем на расстоянии примерно двадцати метров. Осмотревшись по сторонам, я заметил, как за нами, так же синхронно взлетела еще одна пара прикрытия, Столярчука и Коркина. На самолетах этого типа к сожалению, не было радиостанции, и нам приходилось общаться с помощью условных знаков. Либо руками из кабины, так как фонарь отсутствовал либо покачкой крыльев. Самолет Гайдарова, зелёный, с красными звездами на фюзеляже, пронумерованный цифрами «15», барражировал в воздухе, недалеко от меня. Со стороны казалось, что он завис в одном положении, хотя это только на первый взгляд. На самом деле, мы шли со скоростью 305 км/ч, на высоте около двух километров. Шли на встречу к цели, на встречу своей судьбе. Нашей задачей было прикрытые