— Не умею.

— Ну хотя бы забираться на деревья?

— Умела… в детстве…

— Тогда ты вряд ли здесь выживешь. Тебе придется поселиться в отеле. Или в каком-нибудь из цивилизованных районов, где провизию можно купить в местном супермаркете. Но о жизни в лагуне тебе придется забыть…

— Не знала, что дикари бывают снобами, — заметила Мик.

— И еще ты не знала, что они читают и говорят по-английски, — парировал ее заявление Эрик. — Ну ладно, не будем ссориться. Пойдем, я помогу тебе с вещами. Если ты не возражаешь, я поселю тебя в своей библиотеке…

— Хорошо, — кивнула Мик и потянулась за чемоданом.

Но Эрик опередил ее, взяв сразу оба.

— Дикари бывают галантными, — улыбнулся он.

Эрик отнес чемоданы в комнату и поставил их около каменного ложа, на котором Мик предстояло спать еще несколько дней. Если бы не матрас, который Эрик благосклонно ей предоставил, спина Мик превратилась бы в сплошной синяк.

— Если ты не будешь очень долго возиться со своими вещами, я успею показать тебе мастерскую. Разглядывать при свечах глиняные фигурки не очень-то интересно.

Мастерская! — сердце Мик радостно подпрыгнуло. Наконец-то она увидит его знаменитые фигурки.

— Постараюсь, — весело отозвалась Мик и принялась распаковывать чемоданы.

Часть вещей Эрик сложил в сундук, стоящий в углу комнаты, а часть пришлось оставить в чемоданах — Мик не представляла себе, как ее нижнее белье окажется в руках у едва знакомого мужчины. И вообще ей казалось странным, что Эрик помогает ей раскладывать вещи. Другой на его месте просто показал бы, куда их можно сложить. Но Эрик не был обычным мужчиной. Это Мик поняла сразу, как только его увидела…

Покончив с вещами, они отправились смотреть «мастерскую».

Ею оказалась та самая маленькая лачужка, в которую Мик пыталась попасть. Эрик открыл дверь, и из лачуги донесся странный запах — не то краски, не то глины.

Помещение оказалось на удивление светлым. Эрик специально выбрал место для мастерской так, чтобы днем в ее окна проникало достаточно света. По стенам, на полках, сколоченных из дерева, стояло множество маленьких пестрых фигурок. Поначалу Мик увидела одно большое яркое пятно, но, когда она подошла поближе, пятно разбилось на массу затейливых вещиц.

Взяв в руки одну из фигурок, Мик поняла, почему творчество Эрика пользовалось таким спросом. Небольшая композиция — рыбак, вытягивающий сеть из океана, — сразу же позволила Мик прочувствовать атмосферу, в которой жили полинезийцы, их любовь к океану, их близость с водной стихией.

Мик словно бы на секунду стала такой, как эти люди: простой и одновременно полной загадок. В нос ей ударил свежий запах моря, а легкие заполнил ветер. В крови закипело что-то похожее на давно забытый детский азарт, когда играешь не только для того, чтобы выиграть, но и для того, чтобы почувствовать радость игры, захлебнуться восторгом…

Мик поставила статуэтку на место и обернулась к Эрику. В его глазах был вопрос, в ее — восхищение.

Эрик и сам не ожидал, что для него будет так важно услышать ее мнение об этих фигурках. Его жена никогда не понимала ни того, зачем Эрик тратит на это время, ни того, что в этом привлекательного.

Но Эрик не осуждал ее за это. В конце концов, у каждого — свои представления о красоте. Ао, дитя природы, могла ценить только естественную красоту — красоту деревьев и цветов, птиц и рыб, красоту лазурного океана, окутанного розовыми лучами рассвета. И, возможно, она была права — эта красота стоит куда больше того, что делал Эрик…

— Потрясающе… — прошептала Мик. — Как будто в них — вся суть полинезийцев. Их светлый и чистый рай, нетронутый белыми поселенцами…

— Ты действительно так думаешь? — спросил Эрик. Сердце его билось так сильно, будто девушка нежно провела рукой по его лицу.

Мик кивнула.

— Ты удивляешься, словно никто никогда не восхищался твоими фигурками, — улыбнулась она. — Словно не ты выиграл первое место в конкурсе… Я чувствую их. Я беру их в руки и словно становлюсь тем, что они изображают. Странное ощущение…

И еще раз его погладили по щеке. Нежно-нежно. Ласково-ласково. Кровь Эрика забурлила. Он не понимал, что с ним происходит. Ему было наплевать на первое место, которое он взял на конкурсе, на то, что его глиняные фигурки туристы раскупали, как будто кроме них нечего было взять.

В восхищении Мик была какая-то особенная, чувственная радость, которая заставляла Эрика желать большей близости с этой девушкой. С девушкой, способной так по-детски восторгаться и в то же время так серьезно, по-взрослому, рассуждать… Ему нужно было сказать ей что-нибудь, но он не мог. Потребность слова и действия повисла в воздухе, как тонкая, почти невидимая, но ощутимая леска. Может, поцеловать ее? — неожиданно пришло ему в голову. Губы Мик казались такими зовущими… Эрик с трудом погасил так некстати воспламенившееся желание.

Мик первой нарушила воцарившуюся между ними беспокойную тишину.

— Кстати, я все хотела тебя спросить… Твои фигурки отправил на конкурс Риокаа?

Эрик с облегчением улыбнулся, сознавая, что все уже позади, — он удержался и не поцеловал Микаэлу.

— Да, старый пройдоха, — ответил он, все еще удивляясь тому, как быстро воспламенился. — Он утащил из мастерской несколько фигурок и отослал их по почте. До сих пор не пойму, откуда он узнал о конкурсе. Я научил Риокаа сносно изъясняться по-английски, но с чтением у него были большие проблемы…

— Ты научил его говорить по-английски? — брови Мик удивленно поползли вверх, а глаза цвета салатных листьев расширились. — Вот это да…

— На меня нашла блажь, когда я поселился в лагуне. Решил на ком-то попрактиковаться. Ао отказалась, а уговорить Риокаа было просто. Вот так и получилось…

Он сообщил об этом с такой легкостью, будто научил собаку подавать лапу. Мик не сомневалась, что уроки английского с полинезийцем, всю жизнь прожившим в лагуне, стоили Эрику большого труда. Что еще ей предстоит узнать об этом мужчине?..

Она повернулась к полкам, висящим напротив стеллажей с фигурками. На них была большая коллекция причудливых морских раковин. Одни были колючими, как морские ежи, другие были расколоты так, что напоминали причудливых зверушек. Третьи — гладко-гладко вылизаны волнами.

— Что это? — поинтересовалась Мик, подойдя к полкам.

— Разве не видишь? Ракушки.

— А зачем они тебе? Какие-то странные. — Мик залюбовалась одной из раковин, очень большой и красивой. Ее рельефная розовая поверхность отливала перламутром. Мик приложила ее к уху. Говорят, так можно услышать море…

— Зачем? Просто мне нравится собирать то, что океан выбрасывает на побережье. У каждой раковины — своя история…

— И что за история у этой раковины? — Мик протянула ему перламутровую красавицу.