И чую я, что эта информация очень нам пригодится. Ведь оказалось же тело каким-то образом в квартире этого дома. И не через подъезд же оно туда попало – в доме все подъезды закрыты стальными дверями, попасть можно только через переговоры по домофону с жильцами. А эти подземные ходы пусть и невероятный, но ответ на этот вопрос.

Серебряков на эти рассуждения промолчал и ничего не ответил. Сколько ещё тайн откроется им в ходе расследования этого дома, который, похоже, действительно был в буквальном смысле Домом с Привидениями.

* * *

Москва, два года назад

Мария лежала на мягкой кушетке обнажённая, в компании с суровой дамой косметологом. Дама была настолько отрешена и невозмутима, что Марии даже не было стыдно. Дама накладывала воск на все места, где у Марии было хоть немного волос, и затем резко отдергивала, доставляя девушке немалые мучения. Особенно мучительной стала депиляция лобка. Мария стонала, вскакивала, возмущалась, требуя прекратить эту мучительную, и притом, как ей казалось, бессмысленную процедуру.

– Ну зачем эти мучения?! Неужели нельзя выбрить или воспользоваться каким-то кремом-депилятором?! Зачем это мучительное выдёргивание?

Но дама как всегда оставалась невозмутимой и молча и без возражений продолжала делать своё дело. На секунду в кабинет заглянул Глеб, которого тут же выгнали, чтоб не подглядывал.

Наконец, через несколько часов все мучения были завершены, и Марию, с умело нанесённым макияжем и облачённую в соблазнительный купальник-бикини, словно созданный искусным дизайнером манекен, продемонстрировали Глебу.

На несколько мгновений модельер замер. Девушка превзошла самые смелые его ожидания. Такое роскошно женственное, и вместе с тем стройное тело Глеб видел только у самых известных моделей мирового уровня. Да и то во внешности Марии была какая-то неуловимая изюминка, выделяющая её из всех привычных ему образов.

– Принцесса, – подумал Глеб, – представляю, какие роскошные фотографии получатся.

А Марии лишь сухо сказал, решив никоим образом не выказывать своего восторга, чтобы не избаловать девчонку:

– Иди отдыхай, – завтра приступаем к съёмкам.

* * *

Тех событий, которые начались с этого «завтра» Мария явно не ожидала. Съёмки, на которые девушка явилась ровно в восемь утра, должны были проходить прямо в Москве-реке. Они выплыли на большой белоснежной яхте на середину реки.

Марию нарядили в тот самый сексуальный изумрудно зелёный купальник-бикини, прекрасно гармонирующий с цветом её волос, после чего Глеб приказал ей прыгнуть прямо в воду, на что Маша удивлённо воззрилась на модельера. Ещё только едва-едва забрезжил июнь, а лето было и так прохладное. Вода в реке была просто ледяная.

– Вы меня заморозить хотите, Глеб Николаевич? – с неловкой улыбкой спросила Маша. – Вода ведь ледяная…

– А ты что думала, голуба, что путь к славе устлан одними розами? Нет, дорогая, сперва надо потрудиться, как следует, научиться преодолевать трудности и физический дискомфорт, – поучающе заявил Глеб.

И вдруг прикрикнул, сверкнув своими бешеными очами:

– А ну марш в воду, бегом! Ишь ты, раздумывать она ещё будет! То, что я говорю, должно быть выполнено беспрекословно!

Маша сверкнула глазами в ответ:

– Не смейте, не смейте разговаривать со мной в таком тоне! Я не девочка для битья, чтобы на меня покрикивать!

В ответ Глеб заинтересовано уставился на девушку.

– Ишь ты, думал, что как все, что покорная, а она вишь – на начальника своего покрикивает! Но ничего, это мы переиначим! – подумал Глеб, а вслух произнёс:

– Значит, «не сметь»?! Хорошо, не буду. Но в воде ты у меня всё равно окажешься.

И, подхватив девушку на руки, добежал до борта яхты и бросил её вниз – в воду.

В воде Маше пришлось пробыть добрый час. Её, опирающуюся на разные резиновые игрушки, чтобы не утонуть, снимали в воде в самых разных ракурсах. Затем, не дав обтереться, снимали с каплями воды на коже и в мокром купальнике. Потом украсили мокрые волосы белоснежными речными кувшинками и вновь бросили в воду, снимая в образе ундины. Через неделю после таких съёмок Мария простыла и у неё поднялась температура.

– Даю один день отлежаться и напиться таблеток. Завтра чтоб как штык была на съёмках, – категорично заявил Глеб.

После речного закаливания последовало новое испытание. Глеб пригласил свою модель на крышу шестнадцатиэтажного здания. Когда Марию известили о том, где будут проходить съёмки, она побелела, как смерть.

– Глеб Николаевич, – прошептала девушка, – Да я же боюсь высоты!

– Ну-ну, – вновь прикрикнул на неё Глеб. – В детство будем впадать или будем вести себя по-взрослому? Боятся чего-то только дети, а взрослым тётям нужно уметь справляться со своими страхами! Марш наверх! Не бойся, не упадёшь, там обрешётка на крыше!

На крыше у Маши сразу бешено заколотилось сердце. Она боялась всего – порывов ветра, пейзажа по сторонам. Девушка не могла думать ни о чём, кроме того, какая высота отделяет её от земли. Не в силах с собой совладать, она просто присела на корточки, не думая о насмешках, и ей показалось, что никакая сила не сдвинет её с места и не заставит подняться.

Но Глеб и не стал ей ничего говорить. Он просто подошёл к ней и приподнял за плечи. И Машу вновь пронзило электрическим током от его прикосновения, и она поднялась, словно робот, подчиняясь гипнотизму и воле продюсера.

– Пошли со мной, – властным голом сказал мужчина и, по-прежнему обняв за плечи, повёл за собой.

Остановившись там, где остановил её Глеб, Маша вскрикнула. На миг ей показалось, что она сейчас завопит в долгой и затяжной истерике. Они стояли на самом краю крыши и перила обрешётки не скрывали той высоты, которая простёрлась под ними. Маша отшатнулась. Ей казалось, что первый же порыв ветра сбросит её вниз, и она, словно послушный ветру листочек полетит туда, где машины, люди и деревья казались такими крохотными, а потом грохнется о землю, чувствуя, как обрываются внутри все органы и от дикой боли разрывается сердце.

Внезапная пощёчина оборвала её панические мысли.

– Ты будешь работать или съёмки на сегодня сорваны? – тихим голосом вопросил её Глеб, но от этого голоса по спине Марии поползли холодные муравьи. – А неустойку за срыв съёмочной команды может ты заплатишь?!

Глаза Маши сверкнули таким огнём, что Глеб отшатнулся. На минуту ему показалось, что Мария кинется на него как дикая рысь. Но девушка сдержалась:

– Глеб Николаевич, – тихо сказала девушка, но таким тоном, что у съёмочной команды поползли по коже мурашки. – Никогда, вы слышите, никогда не позволяйте себе меня бить. Иначе я либо дам вам сдачи, либо брошу это всё ко всем чертям. Вы меня поняли?!

Глеб в ответ только удивлённо пожал плечами и молча кивнул.