Ужиная, она поглядывала на Бастрыгу, выбирая удобный момент для того, чтобы перейти к главному. Они болтали о всякой всячине, бегло обсуждали, где проведут Новый год, куда поедут будущим летом, какой марки машину нужно будет приобрести, когда появятся деньги.

Закончив трапезу, Бастрыга аккуратно положил на тарелку нож и вилку (как всегда накрест, только накрест) и произнес:

– Спасибо за великолепный ужин. Ты готовишь все лучше и лучше.

Неожиданно этот комплимент больно задел Тамару.

– Хочешь сказать, что я постепенно превращаюсь в домохозяйку? – спросила она.

Затаенная угроза, прозвучавшая в ее голосе, заставила Бастрыгу вскинуть взгляд. Он хорошо знал, какими неожиданными бывают перепады настроения у его подруги и не выносил их. Когда у Тамары начинались месячные, он жил с родителями или в своей холостяцкой квартире, которую не собирался продавать. Женщины приходят и уходят, а ты остаешься один. Это ни хорошо, ни плохо, это просто данность. Настоящий мужчина всегда одинок, даже если он окружен домочадцами. Что касается Бастрыги, то он не был приверженцем семейной жизни. Тамара его устраивала в качестве любовницы, и этого было вполне достаточно. Пока. Слишком далеко вперед заглядывать нет смысла. Жизнь все равно внесет свои коррективы.

– Я просто хотел сказать, что ты само совершенство, – слукавил Бастрыга.

У него был трудный день, и он не стремился к осложнениям.

– Подлизываешься, – легко определила Тамара. – Чего-то от меня хочешь?

В принципе, она была права. Бастрыга хотел, чтобы сегодня его оставили в покое. Он сытно поел, немного выпил, расслабился. Сейчас бы подремать у телевизора – и в постель. К сексу Бастрыга был не расположен.

– Любви, – пробормотал он, улыбаясь. – Но мне ее и так хватает. Ты замечательная женщина, Томочка. Мне очень повезло, что я тебя встретил.

Он полагал, что этого будет достаточно, чтобы без помех ускользнуть на диван, но ошибся.

– Уж если я такая замечательная, – сказала Тамара, – то, думаю, ты не откажешь мне в одной небольшой просьбе?

– С финансами сейчас напряженка, – произнес Бастрыга извиняющимся тоном.

Это была ложь чистой воды. В последнее время доходы следователя были солидны и стабильны. Он даже подумывал о том, чтобы открыть банковский счет в какой-нибудь легкодоступной, не слишком притязательной стране. Хранить деньги в подвале гаража не слишком разумно. Тем более, что тратить их особо не на что. Но и транжирить деньги Бастрыга не собирался. Не всю же свою жизнь он будет работать в прокуратуре. Это лишь трамплин. Потом со стартовым капиталом можно заняться бизнесом, обзавестись недвижимостью, акциями и прочими атрибутами состоятельного человека.

К облегчению Бастрыги, Тамара не стала просить денег на свои глупые женские капризы.

– Я сейчас не о деньгах.

– Тогда о чем? – спросил он, отметив про себя это многозначительное «сейчас».

– Помнишь, я рассказывала тебе про этого Игоря… Касатонова?

Тамара умышленно перепутала фамилию, давая понять, как мало значения придает этому человеку.

– Красозова, – поправил ее Бастрыга. – Конечно помню. Я никогда ничего не забываю. Профессия такая. Не позволяет легкомысленно относиться к фактам.

– Да, ты профессионал, Леня, – быстро сказала Тамара. – Это чувствуется сразу. И Красозов хочет обратиться к тебе именно как к профессионалу.

Это был тот редкий случай, когда ее лесть не сработала.

– Ах, он хочет! – воскликнул Бастрыга саркастически. – А что он еще хочет, этот твой Игорь? Может быть, поселиться в моей квартире? Или трахнуть мою девушку?

Мысленный ответ на последний вопрос заставил Тамару если не покраснеть, то слегка порозоветь.

– Надеюсь, до этого не дойдет, – произнесла она с улыбкой.

– И на том спасибо. – Приложив руку к груди, Бастрыга отвесил шутовской поклон.

– Не заводись, Леня, – попросила Тамара, продолжая улыбаться. – Игорь просит тебя о встрече. Ему удалось выяснить некоторые факты, которые, по его мнению, помогут раскрыть убийство его родителей. Он считает, что следствие ведется кое-как, спустя рукава…

– Ах, он считает!

– Не заводись, – повторила Тамара примирительно.

– А известно ли тебе, что за фрукт твой протеже? – Бастрыга усмехнулся и прищурился. – Понимаешь ли ты, за кого просишь?

– Ты о чем?

– Я о том, что в свое время он состоял в преступной группировке.

– Он был… он был бандитом?

– Не совсем, – ответил Бастрыга. – В разборках и наездах участия не принимал. Но, возможно, его роль была еще хуже, еще опаснее.

– Да?

На гладком лбу Тамары появились горизонтальные морщины, свидетельствующие о напряженной работе ума.

– Да, милая моя. Игорь Александрович Красозов занимался экономическими преступлениями, то есть обеспечивал банду деньгами.

– Ты серьезно?

– Такими вещами не шутят, – строго произнес Бастрыга. – Красозов отмывал черный нал и заключал фиктивные сделки. По существу он грабил бизнесменов. Брал товар, а деньги не платил. Или, наоборот, получал деньги, не поставляя продукцию. Что в лоб, что по лбу. – Бастрыга наморщил нос, как будто ощутил вдруг неприятный запах. – Короче, встречаться с этим жуликом я не намерен. Это компрометирует меня. Да и вообще Красозов мне неприятен как человек. Честно говоря, я не понимаю, что ты в нем нашла. Зачем ты нянчишься с этим проходимцем?

Минуту или две Тамара молчала, обдумывая услышанное. Потом пожала плечами и сказала:

– И в самом деле, зачем?

Больше они к этой теме не возвращались.

XIII

Когда дело доходило до какой-либо трудной и неприятной работы, Игорь всегда отлынивал от нее, откладывая на завтра или послезавтра. Но так продолжалось не слишком долго. В определенный момент становилось ясно, что тянуть больше нельзя, и тогда не оставалось ничего иного, как засучивать рукава.

Так получилось и с генеральной уборкой, необходимость которой нависала все это время над головой Игоря подобно дамоклову мечу. Родители – по старой советской привычке – захламили дом, набив его всевозможной рухлядью, досками, тряпками, поломанной утварью, вышедшими из употребления приборами.

С одной стороны, избавляться от завалов было грустно, потому что каждая вещь словно бы хранила в себе тепло прикосновений отцовских и материнских рук. С другой стороны, память о них жила не только в прогоревших кастрюлях и меховых шапках, съеденных молью. Придя к такому выводу, Игорь запасся мешками, моющими средствами и взялся за дело.

Занимаясь уборкой, он старался ни о чем не думать, но мысли, как назло, сами лезли в голову, точно назойливые мухи. Может, не нужно ничего выбрасывать? А вдруг это причиняет родителям боль? Что, если они расценивают уборку как стремление стереть все следы их присутствия?