– Вы здраво мыслите, де Бюсси. Очень жаль, что вы во вражеском лагере.

– Замечу, что относительно дел в Нидерландах я не нахожусь ни в чьём лагере. Мой сюзерен герцог Анжуйский, он, кстати, в той же степени ваш родной дядя, что и король Франции, остаётся истым католиком, как и я. Союзы с протестантами – временные и вынужденные.

– Значит, короля Наварры вы тоже готовы предать, – заключила инфанта с детским максимализмом.

– Вы несправедливы к Наварре. Он гибок и ищет мира между конфессиями. Прошу простить за любопытство, с какой целью вы прибыли в Брюссель?

– Сопровождаю своего супруга Альбрехта. Он – доверенное лицо моего отца. Мне король доверят ещё больше. Я – женщина и следую за мужем… Хоть брак наш ещё не консумирован. В любом случае Саллическая правда не даёт мне возможности ни престол занять, ни заниматься государственной деятельностью иначе, как в роли супруги монарха или герцога.

Усилием воли я удержал челюсть от выпадения вниз. Конечно, за годы после Варфоломеевской ночи я много раз слышал о ранних браках, здесь детей выдают замуж с двенадцати, часто откладывая начало половой жизни годам к четырнадцати. В пятнадцать уже рожают, и никто не упрекает супруга в педофилии.

Эта девочка, начисто лишённая округлостей, призванных подпереть корсет платья, физически – совершенный ребёнок, но с развитым умом, перегруженным детской бескомпромиссностью, сумела меня удивить, хотя разговор на интимную тему первого секса, вроде как неуместный с малознакомым человеком, в здешнем высшем обществе не считается чем-то предосудительным. Консумация – это закрепление брачного союза, без чего он не считается окончательно свершённым. Получить от папы разрешение на развод гораздо легче, если есть доказательства (мнимые или действительные), что совместная жизнь обошлась без альковных утех. Инфанта, судя по всему, смотрит на брак и брачное ложе трезвым взглядом – как на продолжение политики. И, похоже, мысленно примеряет корону, как подросток, тайком снявший со стены дедову саблю с сожалением, что пока не отрубил тем клинком хотя бы одну голову.

– Почему вы на меня так глядите? – строго спросила замужняя девственница.

– Простите, ваше королевское высочество. Задумался над вашими словами. А какова точка зрения на события дона Альбрехта? – я произнёс имя супруга Исабели, не представляя толком, кто это.

– Полностью совпадает с моим. Думаете, возможно иначе?

Признаться, таращиться на девочку доставляло большее удовольствие, чем думать. Право же, как хороша! Где лошадиные морды типичных Габсбургов? Длинные носы французской знати? Асимметрия черт лица из-за близкородственных браков в августейших домах? Исабель не унаследовала ни единого из этих пороков. Тёмно-рыжие волосы, нежное овальное лицо правильной формы, чуть пухлые щёки, маленький ротик, недоверчиво поджатый – инфанта была не только прекрасна красотой ещё не распустившегося бутона, но и личностью, пусть до конца не сформировавшейся, но, очевидно, со стальным стержнем в характере. Её супругу повезло… или не очень, жизнь с такой женщиной представляет постоянную борьбу за первенство или выливается в безоговорочную капитуляцию, необратимую на всю оставшуюся жизнь. Судя по реплике о совпадении супружниной точки зрения с «линией партии», заданной малолетней женой, пакт о капитуляции уже подписан. Или близок к тому.

– Тем не менее, как велит Саллическая правда, я вынужден буду обсудить дела с вашим супругом. Надеюсь, вы поможете сформировать ему единственно правильное мнение. Пока я дожидаюсь аудиенции штатгальтера.

– Дожидайтесь. Но дона Хуана нет в замке. Он должен приехать из Гента. Распоряжусь, чтобы вам и вашему восточному спутнику выделили апартаменты… – она с явным оттенком брезгливости поддернула юбку, чтобы подол не волочился по пыли. – Апартаменты почище. Меня возмущает эта грязь!

Похоже, здесь её возмущало многое.

Она круто развернулась и удалилась в сопровождении той же сеньоры, к нам тотчас явился офицер из свиты штатгальтера и провёл в отведённые нам комнаты. Он был столь любезен, что приказал принести дров для камина и каждому бадью горячей воды.

Отдохнув с дороги, мы собрались с Ногтевым на военный совет.

– Бардак и междоусобица, не лучше, чем у вас в Париже, – заключил напарник. – Не ведаю, брат, что ты сделаешь в этой смуте.

– А ты не знаешь, что такое настоящая Смута. Впрочем, доживешь – увидишь. Скоро уже.

Павел привык к моим многозначительным и невнятным фразам, когда воспоминания о прочитанных исторических книгах накладывались на реалии этой эпохи, поэтому большей частью их игнорировал. Сейчас он только глубоко вздохнул и обронил:

– Только не затевай дуэль с этим… как его… Альбрехтом.

– С какой стати?

– Ты так вожделенно глазел на принцессу, разве что не облизывался. Сделать вдовой, потом ухаживать – в твоём стиле, – он увернулся от брошенного сапога и продолжил: – Думай, Луи. Литвинка была знатного, но не королевского рода. Эта же – дочь короля Филиппа! Если хочешь толку с нашей поездки, придержи своего беса в штанах.

Бунт на корабле! Ногтев всегда смотрел на меня снизу вверх, никогда не брался поучать. С чего это он осмелел? Надо поставить на место. Хотя бы затеять очередной учебный бой и извалять на земле!

Очень Паша меня задел, потому что был прав. И памятью Эльжбеты попрекнул вовремя. Здесь за всё приходится платить. Инфанта, не инфанта, гормоны сравнительно молодого тела однажды возьмут своё. Зарекусь: больше никаких дуэлей на дамской почве. Разве что меня самого припрут к стене.

Массивный, надменный и безмерно честолюбивый.

Эти три определения передавали сущность дона Хуана Австрийского полностью, всё остальное – детали. Бастард великого короля Карла V нехотя мазнул по мне скучающим оком – что за вошь приползла к его порогу.

Павла я не взял по педагогическим соображениям. Пусть знает место.

– Герцог Анжуйский не смог до конца отыграть свою партию во Франции. Король смахнул его с доски как пешку. Какие же дела могут быть у вашего сюзерена в Брюсселе?

Чтоб я знал… Но признаться испанцу, что я приехал всего-навсего понюхать воздух, означало выставить в дураках не только себя, но и герцога с Наваррой.

– Вы правы, сеньор штатгальтер, положение во Франции столь же сложное, как и в Провинциях. Мой господин и король Наварры ищут путь к миру, расколотому религиозной враждой. Ваш пример достижения согласия…

– Только не говорите мне, граф, что слухи о моих достижениях докатились до Гаскони. Я едва-едва договорился с католиками, – перебил меня испанский наместник.

Пришлось сделать вид, что не замечаю неучтивости. Не вызывать же его на дуэль!

– Не смею отрицать. Подробности, да и то – не все, мне стали известны лишь по прибытии в Брюссель. С вашего разрешения я продолжу. Конечно, лучший союз и лучшая помощь – отправка нескольких полков на подмогу партнёру, что тоже не исключено, чтобы навести порядок сначала в одних, потом в других землях. Но сила примера тоже велика. Мир между католиками и протестантами в Нидерландах подтолкнёт и наших непримиримых к поиску согласия.