грубую материю и с недоумением уставилась на странную конструкцию, открывшуюся взгляду. Нет, на сейф это, к счастью, совсем не похоже. Грубо сделанный металлический ящик со странным замком-щеколдой. Наклонившись, Лиза почувствовала кисловатый запах металла и пороха.

И тут в голове вспыхнуло осознание.

Бомба!

Бомбой убило Великого князя Сергея Александровича. А еще несколько лет назад юная Лиза слышала, как отец обсуждал с гостем убийство какого-то губернатора, которому во время покушения оторвало руку и голову, а на похоронах в гроб, вместо головы, ему положили шар из ваты. Эта ужасающая подробность так потрясла девочку, что живо запомнилась до сих пор.

Значит, надворный советник здесь, чтобы поймать преступника, бомбиста. Он здесь, чтобы поймать Дмитрия.

Ей живо вспомнилось, как Рагозин держался в вагоне-ресторане, как поспешно и… и неискренне пресек обвинение в неблагонадежности. Лиза поднялась на ноги: нужно пойти и донести! Убийцы должны быть переданы в руки закона.

Она одернула платье, пытаясь привести себя в благопристойный вид, поправила вечно выбивающиеся из прически волосы и решительно направилась в коридор.

Проводник и двое господ в партикулярном платье без всяких знаков отличия осматривали купе, находящееся в конце вагона. Лиза двинулась к ним и замерла, пригвожденная колючим внимательным взглядом одного из них. Этого невысокого человека с залысинами она видела впервые, а вот второго, очевидно, его помощника, встречала на выходе из ресторана. И, хотя тот господин оставил по себе весьма неприятные впечатления, его начальник показался Лизе значительно хуже. От одного его взгляда становилось не по себе. Видимо, он и есть тот самый надворный советник. А она вдруг вспомнила трясущегося, как в лихорадке, Дмитрия.

– Что вам угодно? – услужливо повернулся к ней проводник.

Лиза с трудом проглотила тугой комок, перекрывший горло.

– Я… я хотела бы чаю, – едва слышно проговорила она.

Лиза сама не помнила, как вернулась к себе, непослушными пальцами замотала в тряпки свою страшную находку и, закрыв саквояж, заложила его шляпной коробкой.

Девушку трясло, и даже горячий сладкий чай не помог прийти в себя. Она ощущала опасность всей кожей. Может ли бомба взорваться прямо сейчас? При особо сильном сотрясении вагона Лиза едва не переставала дышать. Наверное, потому вся ночь прошла словно в бреду, а наутро девушка ощущала такую слабость, что едва могла подняться с постели.

Наташа обеспокоенно хлопотала вокруг хозяйки и едва ли не силой заставила ее выпить хотя бы чай, вновь не согревший, ни принесший успокоения.

Только ближе к обеду Лиза нашла в себе силы подняться и выйти на станцию, где они остановились, чтобы немного подышать свежим воздухом, которого катастрофически недоставало ее легким. И пожалела об этом, едва не наткнувшись на господина Вербицкого, любезничающего с рыжеволосой красавицей. Лизе показалось, что парочка даже не заметила ее, однако, когда девушка возвращалась в вагон и едва не оступилась на металлических ступенях, ее поддержала чья-то сильная горячая рука.

– Вам плохо, – не спросил, а, скорее, утвердил факт Денис Вербицкий. – Вам нужно показаться доктору.

– Нет, спасибо, – Лиза поспешно отдернула руку. – Заверяю вас, что все хорошо.

Он смотрел на нее, чуть прищурившись, наглым взглядом кота, обманчиво-расслабленного, но готового в любой момент выбросить вперед когтистую лапу.

– Все хорошо, – повторила она с нажимом. – Мне кажется, ваша дама осталась одна?

Он улыбнулся, как умеют улыбаться эти наглые франты с напомаженными усиками, и она, путаясь в юбке, поспешила прочь по коридору.

Вечером Дмитрий забрал свой ужасный саквояж. Он избегал смотреть Лизе в глаза, и это хорошо, потому что она не знала, что ему сказать, и чувствовала себя все хуже и хуже.

Глава 6

Яд в бокале

После происшествия с хозяйкой в особняке поднялась невообразимая суета. Отец явно нервничал и то и дело названивал куда-то.

– Отравление, – наконец процедил он сквозь зубы. – Не хватало еще, чтобы этой козе подсунули паленый алкоголь. Вот ведь скандал будет… Но почему тогда только она?

– Она выпила из моего бокала, – пробормотала я. Внезапно мне стало холодно, а по спине пробежали мурашки.

Отец повернулся и грубо, до боли, схватил меня за плечи.

– Говори! – потребовал он, встряхнув меня так, что клацнули зубы.

– Ну, я не знаю… Я не уверена, что это как-то связано… Мне передали через официанта бокал и… и я не успела его выпить. А Татьяна выпила…

Говоря, я сама понимала, что несу какой-то бред, и сейчас отец меня высмеет. Но высмеивать он не стал, а по внезапно побелевшему (я даже не знала, что такое бывает) лицу стало понятно, что он как раз отнесся к этим словам очень серьезно.

– Кто передал тебе бокал? – он снова грубо встряхнул меня.

Впервые я видела, чтобы он настолько забылся. На миг стало страшно, но потом я догадалась о причинах его поведения – это всего лишь боязнь за меня. Это страх прорывается в его злости и желании докопаться до правды – он просто осознал, что едва меня не потерял. Если бы я выпила это вино… Неужели это меня сейчас везли бы в больницу. «Покушения…» – настойчиво прозвучал в голове голос того выгнанного журналиста. Как же его фамилия? Он же назвал свою фамилию.

– Да говори же ты! Язык проглотила?! – ярость отца уже выплескивалась рекой. – Кто передал тебе этот бокал?

– Официант, – протянула я. – Я не знаю, от кого он. Сказали «от мужчины…»

И тут перед глазами встало лицо Дениса. То, как он, не отрываясь, смотрел на меня как раз перед тем проклятым подарком и то, как спокойно, не заметив, прошел мимо вслед за белокурой красавицей, влепившей ему пощечину. Неужели это Денис? Но почему? За что?

– Смотри мне в глаза! – и я невольно повиновалась приказу. – Я вижу, что ты рассказала не все! Ну, давай!

В этом взгляде были только нетерпение и жесткость. Кажется, Санев разрезал бы меня пополам, если бы мог таким образом вытащить всю правду. Родительская любовь бывает жестокой.

– Я не уверена…

– Ну? – он впился пальцами в мои плечи с такой силой, что там должны остаться синяки.

– Мне показалось… Я не знаю… Денис так странно на меня смотрел…

Пальцы отца разжались так резко, что я едва удержалась на ногах, лишившись этой поддержки.

– Денис… – прошипел отец. Ноздри его раздувались, как у быка на корриде. – Этот змееныш…

– Я не уверена! Я не знаю! – я попыталась поймать руку отца, но тот едва ли не брезгливо отстранился и набрал на мобильном номер.

– Заберешь ее сейчас же и отвезешь домой. Понял?! – рявкнул отец в трубку. – Пулей.

Владимир появился минуты