через две, неизвестно каким образом так быстро отыскав нас в возбужденной толпе, взял меня за плечо и потащил к выходу. А отец остался.

Мне хотелось, чтобы он поехал со мной и чтобы на смену ярости пришло другое, более человеческое чувство. Если он так боится меня потерять, значит, по-настоящему любит. Ведь это так?

Когда мы выезжали из особняка, нам попытались перекрыть путь, но Владимир позвонил отцу, и нас тут же выпустили. Как понимаю, у него везде связи. Всю короткую дорогу мы молчали. Я догадывалась, что у моего сопровождающего есть вопросы о том, что происходит, но он слишком натаскан, чтобы позволять себе их задавать.

Это хорошо, потому что говорить я сейчас просто физически не могла. Понять бы, почему я вдруг оказалась в самом центре воронки урагана. Почему на мою жизнь покушаются? И зачем это Денису? Я успела его чем-то обидеть? Стою между ним и деньгами моего отца? Знаю о нем ужасный секрет, и он боится, что однажды, когда память ко мне вернется, я его выдам?

Или это не Денис? Но почему тогда в тот момент, когда я назвала его имя, у отца было такое лицо, словно он, наконец, получил последнюю нить? С ума сойти!

Оказавшись в пустом доме – служащие уже разъехались, а отца и Анны еще не было, – я пошла в библиотеку. Там, на дальней полке стояли тяжелые бархатные фотоальбомы. Прежде, из страха встретиться с прошлым, я не решалась их открыть, но теперь, что уж там, – страх сопровождал меня и в настоящем. Вдруг разгадка происходящего во мне? Я могла, как сказал бы Дед Мороз, быть очень плохой девочкой.

Альбомы оказались выстроены в строгом хронологическом порядке, что облегчало просмотр. На срезе они были пыльными – видно, что не открывали очень давно, а уборщица, оказывается, не слишком старалась.

Я с трудом достала с полки несколько тяжелых томов и открыла первый из них.

Вот отец и Анна. Фотографии очень красивые, но словно неживые. Да любили ли они друг друга хотя бы когда-нибудь? Я же слышала в Аннином голосе настоящие эмоции, а здесь она красивая, как кукла, но совершенно равнодушная. Когда они с отцом стоят лицом друг к другу, особенно чувствуется, что недостает чего-то важного.

Фотографий по отдельности даже больше, чем совместных – какие-то бесконечные фуршеты, приемы, поездки на курорты. Много всего красивого, но ощущение выхолощенности, показушности так и не покидало меня. Вот отец у себя в кабинете. Хорошая фотография – он здесь как раз такой, каким бы мне хотелось его видеть – улыбающийся, внимательный, кажется, готовый понять что угодно. Вот – свадьба. Пышная, как и полагается. Лица многочисленных гостей сливаются в большое цветное пятно. А он и Анна все такие же – словно два разных корабля в бушующих водах.

В следующем альбоме появились мои детские фотографии, и тут я испытала настоящий шок.

На этих снимках Анна была другой – она словно светилась изнутри, и то, как она смотрела на маленькое личико, едва выглядывающее из-за многочисленных оборок, явно показывало ее привязанность к новорожденному существу… ко мне.

Я жадно листала страницы, вглядывалась в ее глаза, чтобы хотя бы оттуда, из далекого прошлого, получить хоть малейшую крупицу тепла. На детских фотографиях я была не похожа на себя так же, как и большинство детей, – щекастая, крепенькая, явно бойкая. Вот мне уже около годика и видно, что Анне стоит некоторых усилий, чтобы удержать меня на руках, еще миг – и я готова бодро ползти куда-то.

А вот мой первый день рождения – торт с одной свечой, вот я, а рядом… рядом на фото мальчик, может быть, только немногим старше. За нами родители – мои и его. Мы все кажемся большой и дружной семьей. Я до боли закусила губу, понимая, кого вижу перед собой. То, что это Денис, я ощущала на каком-то подсознательном уровне.

Скрип открывающейся двери прозвучал в тишине пустого дома, словно выстрел. Потом раздались быстрые шаги по лестнице… Они замерли у распахнутой двери библиотеки, откуда вырывался свет, и на пороге появилась Анна.

На долгий миг она замерла черным силуэтом, безмолвно глядя на меня в окружении альбомов. По-моему, она тоже пережила потрясение.

– С тобой все хорошо? – спросила она, наконец, хрипло.

– Да, – ответила я. После увиденных фотографий я не могла смотреть на нее по-прежнему. Я ждала малейшего знака… малейшего проявления чувств, чтобы растопить, наконец, этот неизвестно как наросший лед между нами. Ей даже не нужно было идти ко мне – просто сделать жест, и я бы сама кинулась к ней, словно собачка, которую, наконец, позвал хозяин.

– Тебе нужно отдохнуть, – проговорила Анна спокойно и отвела взгляд. – Пожалуйста, ложись спать.

Ни тени тепла. Ни малейшего проблеска надежды. Арктический лед, царство идеального холода, владения Снежной королевы.

– Хорошо, – мой голос дрогнул только слегка.

Я встала. Медленно, один за другим, поставила альбомы на полку. Анна не уходила, все так же стоя в дверях. Когда я выходила из комнаты, она только посторонилась.

Мне уже почти удалось успокоиться, таращась в экран, где мелькали пестрые картинки какого-то музыкального ролика, когда в дверь постучали. Отец нетерпеливо распахнул ее, не дожидаясь ответа, и сразу шагнул ко мне – высокий, пахнущий знакомой туалетной водой.

– Мика! – он обнял меня. – С тобой точно все нормально? Хорошо себя чувствуешь?

Я молча кивнула.

– Ты на меня сердишься? Я просто очень-очень испугался, что с тобой что-нибудь случится, поэтому разнервничался и был груб.

Его забота так резонировала с равнодушием той, которая являлась моей матерью, но любила исключительно собак, что я едва не расплакалась.

– Все хорошо, – я посмотрела на него и решилась: – Папа, Анна… Мама меня когда-то любила?

– Она любит тебя, – он снова нахмурился. – Не говори глупости. Ты знаешь, она просто такой человек.

Теперь – услышав, как она говорит о собаках и увидев ее на фотографиях со мной, я перестала считать Анну снежной королевой. Определенно, отец как раз мало знал ее с этой стороны, но когда-то она открывала свое сердце и мне. Когда-то очень, очень давно.

– Что с Татьяной? – задала я следующий волнующий вопрос.

Отец поспешно отвел взгляд, и уже поэтому я поняла, как плохи дела.

Неужели она умерла вместо меня?

– Это меня хотели убить? Почему? – я схватила отца за руку, но тот мягко отстранился.

– Ты выдумываешь, – сказал он и улыбнулся. – Во всем виноват просто некачественный алкоголь.

– А Денис… – я замолчала. Слова отца выбили меня из колеи. Я же видела, что он считает, будто там что-то нечисто, он даже почти напрямую