– Очень приятно.

– Какое у вас красивое ожерелье, – сказала Серафима. – У меня есть такое же.

Хозяйка города не ожидала, что такая роскошная вещь есть у кого-то еще. На ее лице появилось выражение раздражения. Серафима сразу поспешила добавить:

– Оно в очень плохом состоянии, тогда как у вас – почти в идеальном. Просто ослепляет.

– Да, вещь интересная. Люблю старые украшения. Когда увидела это ожерелье, то сразу положила на него глаз. Попросила ювелира дать его рассмотреть поближе. Бывает, что вещь на расстоянии выглядит презентабельно, а ближе – теряется. Когда покупаешь ювелирку, нужно быть особенно внимательной… никому доверять нельзя. Помню, как в Париже покупала я бриллианты. Так дали мне кольцо из коллекции прошлого сезона, а я хотела купить модный тренд… – разоткровенничалась Мосолова.

– Вам очень идет, наверное, ювелир – мастер своего дела?

– Да. – Она прищурилась. – Такой забавный старичок, свободно говорит по-французски. Уверяет, что он потомок ювелиров, которые работали еще при царском доме Романовых. Он еще что-то говорил, но я слушала его вполуха, торопилась на презентацию женского делового клуба. Я состою там уже более десяти лет. А тут старичок такой говорливый попался. Старые люди любят поговорить, особенно если они одинокие.

– Где находится магазин этого ювелира?

– Магазином это трудно назвать. Так – небольшая лавочка. Там одновременно можно сделать ремонт ювелирных изделий, сбоку от стойки – витрина – то, что выставляется на продажу. Можно подобрать, что подходит, что особо нравится…

– Какой адрес этой замечательной лавочки?

– Элеонора Степановна! – донеслось откуда-то сзади. – Элеонора Степановна!

– Ах. Меня зовут. – Юбилярша кокетливо поправила парик. – Ничего без меня сделать толком не могут. За всем следить приходится, контролировать. – Она снисходительно кивнула Серафиме и отошла в сторону. Та – за ней.

– Вы так и не сказали адрес ювелира.

Мосолова скороговоркой сообщила нужные Серафиме координаты. Лавочка находилась в тихом московском переулке недалеко от станции метро «Арбатская».

Серафима подумала, что наверняка она не один раз пробегала мимо нее, вот только в голову никогда не приходило зайти туда.

– Восседает, как королева, – шепнула Вероника. – Показывает, кто тут хозяйка в городе. Народу приехало – тьма. Из городов разных. Вот тот дядечка, я помню, из Сочи явился. У него там бизнес серьезный.

У реки стоял оркестр, который играл негромкую музыку.

Длинные столы были уже накрыты всевозможной снедью, плетеные кресла расставлены в строгом порядке. У поставленных шатров трепыхались на ветру голубые и красные воздушные шарики.

Обслуживающий персонал сновал между столами и гостями… Мероприятие производило впечатление тщательно продуманного и хорошо организованного. К ним подошел официант с подносом, на котором стояли бокалы с шампанским. Они взяли по бокалу.

– Устроила королевское пиршество, – прошептала Вероника. – Любит она пыль в глаза пустить. Показать, что не хуже других… Держит город в руках и не собирается его отпускать…

– А где ее сын?

– Сергей? Пока не вижу. Может, запаздывает…

Вдруг по толпе гостей прокатился шепоток. Все развернулись в одном направлении. Это прибыл Сергей Мосолов с супругой и дочкой.

Серафима посмотрела на Веронику. Та побледнела.

– Приехали… – прошептала она. – Всем счастливым семейством.

Сергей Аркадьевич Мосолов был привлекательным мужчиной роста выше среднего. С русыми волосами, светлыми глазами и решительным подбородком. Жена его была тоненькой худенькой женщиной с распущенными темными волосами. Одета в струящееся светло-кремовое платье. Трехлетняя дочка крепко держалась за мамину руку.

– Немного побудем здесь и уйдем, – тихо сказала Вероника. – Чужие мы на этом празднике жизни. Жена его, Герда, вон как к мужу жмется. Счастливый билет отхватила.

– Откуда она?

– Из Эстонии. Мать – русская, отец – эстонец. Главное, что Элеонора этот брак одобрила. Если бы встала на дыбы, Сергей не пошел бы против матери.

– Такой послушный мальчик?

Вероника кивнула.

Серафима протиснулась вперед к столу, чтобы взять угощение, а когда вернулась на старое место, то Вероники там уже не было. Поискав ее глазами, нигде не обнаружила. Серафима решила спуститься к реке и побыть какое-то время там.

У реки было прохладно, некоторые из гостей уселись на плетеных креслах у воды и наслаждались погодой или беседовали друг с другом.

– Вы тут одна? – услышала Серафима рядом с собой.

Она повернула голову. Перед ней стоял мужчина лет сорока. Что-то в его лице было неправильным, но вместе с тем он не производил впечатление урода, напротив, улыбка придавала ему своеобразное обаяние. Мужчина уже начинал лысеть, одет он был в белую рубашку и черные брюки, что придавало ему сходство с официантом.

– Будем знакомы. Павел Колясников. Можно просто Павел.

– Серафима.

– Красивое имя. Старинное. Как живется с таким именем?

– Нормально.

– Приехали сюда сами по себе или с кем-то?

– С Вероникой Усольцевой. Я ее знакомая.

– А… Вероника… – Он почесал кончик носа. – Как она поживает? Давненько не видел.

– Я, собственно говоря, с ней знакома недавно, поэтому о ее жизни ничего определенного сказать не могу.

– На жизнь она вам еще не жаловалась? На судьбу-разлучницу? Так, по-девичьи?

– Что вы имеете в виду? – вспыхнула Серафим.

– Ну там дела разные амурные. Это все ни для кого секретом не является. Городок у нас маленький. Все слухи распространяются с космической скоростью.

– Послушайте! – не выдержала Серафима. – Раз городок маленький, то человека можно травить безнаказанно, да? Шептаться у него за спиной?

– Вы о чем? – то ли притворно, то ли по-настоящему удивился Павел. – Кто кого травит? Просто некоторые истории сразу становятся достоянием многих. Это единственное, что я хотел сказать. Вот и все. И не надо многое принимать на веру. Это мое предупреждение.

– Но осуждать женскую трагедию не стоит.

– Не стоит. Но надо вовремя смириться…

– С тем, что тебе испортили жизнь?

– Кто испортил?

– Ну хотя бы хозяйка сегодняшнего праздника!

– Элеонора? Чем она испортила жизнь Усольцевой? Даже интересно…

– Вы из этого города?

– Живу здесь с момента рождения.

– А зачем тогда такие вопросы задаете?

– То есть вы считаете, что Элеонора испортила жизнь Усольцевой. Чем?

– А разве она не запретила сыну жениться на Веронике?

– А… вы об этом. Да, запретила. Но если бы он пошел наперекор матери, то спокойно бы женился. Несмотря ни на что.

– Но он же не пошел. Значит, мать играла для него главную роль. Разве не так?

– Вы преувеличиваете покорность мужчин вообще и нашего дорогого Сергея Аркадьевича в частности.

– У вас есть какая-то другая версия случившегося?

– Есть. Просто Вероника не рассматривалась Сергеем Аркадьевичем с самого начала всерьез, вот и все. Все остальное ее домыслы.

– Вы, конечно, свечку держали, – с некоторым вызовом ответила Серафима. – Кто лучше знает эту историю, чем сама Вероника?

– А может быть, ей выгодна определенная интерпретация событий, вы об этом не думали?

– У меня