Даже Кудрявый не нашелся что сказать, а тоже стоял с выпученными глазами, как и все вокруг. Грузовичок подъехал и остановился возле толпы. Дядя Сагамор выступил вперед.

— Добрый вечер, шериф! — сказал он. — Не могли бы вы попросить некоторых подвинуть свои машины, чтобы нам с Сэмом можно было подобраться к навесу с нашей механикой?

Толпа замерла. Шериф так и стоял с раскрытым ртом.

— Механикой? — задушенным голосом переспросил он. — Ты сказал — механикой?

— Именно, шериф, — отвечал дядя Сагамор. — Видите ли…

Шериф вышел из себя. Он ткнул в него пальцем и гаркнул:

— Очень хорошо! Ты арестован!

Дядя Сагамор оглянулся в удивлении:

— За что, шериф?

Шериф засмеялся и покрутил пальцем у виска:

— Ну, такого надо было ожидать, особенно после тридцати лет потребления этого пойла. Так можно спятить. — И он опять обратился к дяде Сагамору: — Ты арестован за изготовление виски. За то, что незаконно держишь у себя сусло. За подпольную работу на самогонном аппарате.

— Но, шериф, я не работаю на самогонном аппарате. Вы же сами видите, он даже еще не собран. И уж это никоим образом не самогонный аппарат.

— О Господи, опять он за свое, — тяжко вздохнул Бугер.

— Понимаете, мы с Сэмом решили заняться скипидарным бизнесом.

— Скипидарным? — поразился шериф.

— Именно так. На нем, говорят, можно сделать неплохие деньги, если не боишься малость потрудиться. А то с этими налогами…

— Заткнись! — прорычал шериф.

В толпе началось брожение. Кто-то закричал:

— Что там за чертовщина? Почему вы его не арестуете? Шериф призвал всех к тишине. Потом он посмотрел на Сагамора:

— Так ты, значит, берешь сахар и зерно и у тебя получается скипидар?

— Ну, нет, шериф, вряд ли. Я о таком не слыхал. Его надо получать из живицы. Берешь, значит, живицу и…

— Погоди! Давай-ка все по порядку. Ты получаешь скипидар из живицы, которой у тебя нет; и это пойло для свиней, которых у тебя нет.

— Ох, Сэм, совсем мы забыли про свиней, — охнул дядя Сагамор, — надо их загнать. Принеси-ка кормушку.

Он обошел свой грузовичок сзади и вернулся с двумя корзинками в руках.

— Ну разве не красавцы, шериф? — спросил он, сворачивая к амбару.

Толпа последовала за ним. Шериф тоже, трясясь от ярости. Я подоспел туда как раз к тому моменту, когда дядя Сагамор выпустил поросят из корзинок в загон. Среди сгрудившейся вокруг толпы раздались смешки, кто-то охнул.

Я не больно много понимаю в свиньях, но поросята выглядели слишком маленькими и худенькими, чтобы съесть всю эту пищу. Попади они в одну из бочек, они бы там утонули. Один из них растянулся, другой обескураженно присел.

Дядя Сагамор взглянул удовлетворенно на них, потом на шерифа:

— Мы пока что решили взять двух, шериф. Коли есть дело, нечего заниматься пустяками.

— Не привязать ли их, — предложил Бугер, — чтоб ветром не унесло?

— Нет, — сказал Отис, — это поросята-флюгеры. Они под ветром только вертятся. Главное, не налететь на них боком, не то порежешься.

— Ничего, они у меня разжиреют, — сказал дядя Сагамор. — Надо бы, Сэм, дать им поесть прямо сейчас.

— Ну да, — отозвался папаша.

— Сагамор Нунан! — взревел шериф. — Если ты предпочитаешь шутки шутить…

— Шутки? — переспросил дядя Сагамор. — Да какие уж тут шутки с голодными свиньями? Они обидятся, и с ними ничего не поделаешь целый месяц.

Папаша достал ведро, а дядя Сагамор поднял мешок над одной из бочек, чтобы зачерпнуть пойла. Он принюхался, пригнувшись ниже, и что-то промычал в удивлении.

— Что такое? — спросил папаша.

— Да, похоже, забродило. Погляди, Сэм, вон пузырьки лопаются.

— И правда, — принюхался папаша.

Они поглядели друг на друга озадаченно.

— Как ты думаешь, это не опасно?

— Не уверен, — отозвался папаша. — А вдруг у них будет изжога?

— Что же мы сделали не так, Сэм?

Прежде чем папаша успел ответить, в толпе засуетились. Вперед прорвался Кинкэйд. Он стал перед шерифом, весь вне себя, указывая пальцем на бочки:

— Чего вы ждете, шериф? Вот восемь бочек сусла. Вот самогонный аппарат. Вы собираетесь их арестовывать или нет?

— Заткнитесь, Кинкэйд! — заорал шериф. — И не учите меня! Вы что, думаете, я спятил? Ну, арестую я его, так он выйдет через час. Пока это все не собрано, это еще не самогонный аппарат. И, будучи собранным, это не станет незаконным, пока не будет вещественного доказательства в виде виски.

Папаша с дядей Сагамором, казалось, не обращали на всю эту сутолоку ни малейшего внимания, продолжая изучать свиное пойло.

— Ну, — сказал дядя Сагамор несколько разочарованно, — делать нечего, придется это вылить, Сэм, и начать заново.

— Пожалуй, что так, — согласился папаша. — Билли, дай им зерна. Им пока хватит.

— Виски? — завопил Кинкэйд, побагровев. — Вещественное доказательство? Боже милостивый, да какое еще доказательство вам нужно? Сагамор Нунан тридцать лет ничего, кроме виски, не делал! Вот его аппарат — у вас перед глазами! Он признал, что это аппарат. Вот восемь бочек сусла, уже забродившего.

Папаша с дядей Сагамором взяли одну бочку, вытащили ее из амбара и опрокинули. Явственно запахло кислятиной. Жидкость пузырилась, растекаясь по земле. Они вернулись и взяли другую. Народ стоял и смотрел на все это в полном недоумении.

— Смотрите! — завопил Кинкэйд. — Они уничтожают вещественные доказательства! Вы так и будете здесь стоять, жирный ишак?

— Не сметь меня так называть! — Шериф в ярости швырнул свою шляпу на землю. — Все это барахло не имеет силы в суде, покуда не докажут, что он пытался готовить из него самогон. Вы что, полагаете, кто-нибудь из присяжных, будучи в здравом уме, поверит, что Сагамор Нунан осмелился изготовлять виски при всем честном народе? Да вас засмеют!

Дядя Сагамор с папашей вытащили еще одну бочку и вылили и ее. Кинкэйд вновь закипятился, но тут сквозь толпу протолкался Кудрявый. Криво ухмыляясь, он взял его за плечо.

— Думаю, шериф, может быть, и прав, — сказал он. Кинкэйд посмотрел на него, как на сумасшедшего, но позволил отвести себя чуть в сторону. Я же наполнил ведро зерном и понес его к поросятам. Они стали есть. Кудрявый говорил с Кинкэйдом. Я слышал, как он усмехался.

— Ну будьте же помудрее, — уговаривал он. — Вы не так разыгрываете партию. Не пытайтесь это нарушить, лишь придайте всему этому публичности.