Не заметила.

– Я у бабки в старых газетах вычитал: замурованный бункер нашли! В обычном гараже, сто раз перепроданном, очередной хозяин захотел сделать ремонтную яму. Стал крошить пол – а там люк, бетоном залитый. Спустился и увидел бункер.

– Какой-то псих конца света ждал?

– Не-е. Когда ждут конца света – запасаются едой, лекарствами, а там ничего такого не было. Только инструменты всякие и странные пятна на полу.

– Короче!

– Короче, тот мужик искал-искал и докопался, что одним из первых владельцев гаража был какой-то маньяк, еще в восьмидесятые расстрелянный. Его поймать не могли, потому что всех он приводил в тот самый бункер, а тела замуровывал в его же стенах. Нет тела – нет дела.

– Этак скоро и места не осталось бы!

– Это был большой бункер.

– Да ну, бред! Представь: как он его копал, обустраивал, как потом с раствором возился каждый раз…

– Маньяк он и есть маньяк, ему не в тягость.

– А поймали-то как, если тел не находили?

– Не знаю. Знаю только, что до того мужика и бункер никто не находил.

– Чудно. Погоди, это тот, кого никак поймать не могли, и еще кучу народу казнили за его преступления?

– Про кучу не знаю, а о двоих слышал. Слышал, что и в последний, третий раз могли расстрелять не того, так что, может, он жив еще…

– Прекрати! – Катя уже откровенно светила картами, слишком была увлечена мыслями о маньяке.

– В той же газете прочел? Из бабкиной подшивки?

– Ага.

– А рядом была статья, как инопланетяне похитили Киркорова?

– Что прочел, то и рассказываю, – пожал плечами Халк. – Но какая идея с бункером!

– Трудоемкая. – Катя сгребла последние два туза себе на погоны. – Завязывайте со страшилками, а то я спать не смогу.

За окном давно было темно. Мимо тянулась только черная полоса деревьев на фоне синего неба. Поезд замедлял ход.

– Что за остановка? – Халк прижал лицо к стеклу, заслоняясь от света ладонями. – Ни черта не видать.

– Тебе-то что? Станция и станция…

– Ее не должно быть! Я этот поезд наизусть знаю, после Окуловки следующая только Бологое, это ехать и ехать. А Окуловка только что была.

– Ну, значит, изменился маршрут и чешет со всеми остановками.

– А время прибытия не изменилось, да?

– Вот утром и увидим. Что ты прикопался к этой станции?

Поезд наконец остановился на неосвещенной платформе. Халк плотнее прижался к стеклу, пытаясь прочесть название, но не мог. Витек прилип рядом с ним:

– Раздолбанная платформа, табличку сбили давно.

– Как в фильмах ужасов, – пискнула Катя.

По коридору протопала проводница, лязгнула откидная лестница.

– Кто-то садится.

– Вот его и спросим, откуда он.

– Да что вы, в самом деле! Ну, Угловка это или какая-нибудь Алешинка. Какая вам разница?!

Отъехала дверь нашего купе – дед выглянул. Тут же уехала обратно. В коридоре завозились, опять лязгнула откидная лестница: на таких маленьких станциях очень короткие остановки.

– Спасибо, девочка. За чайком я сам подойду. – Голос вроде стариковский, а звонкий, без шамканья. Я из купе в другом конце вагона слышала каждое слово, будто наш новый попутчик всю жизнь проработал в театре.

В голову мне тут же ударила кровь, и пульс застучал вдвое быстрее, чем положено. Тревога! Я втягивала носом воздух: не так-то это просто, когда дыхание учащается.

Мыло. От старичка пахло мылом и чем-то вроде картошки, крахмалом, кажется. Да, похоже, он крахмалит воротнички рубашек. Он подошел к нашему с дедом купе и постучал.

– Ир, ты чего? – Катя нехорошо на меня глянула: неужели тоже чувствует? Или это у меня лицо такое?

– А? Ничего. Спать пора. Пошли. Заодно заценю нашего нового попутчика.

– А по голосу он старый! – Но карты все-таки смешала и пошла со мной на выход.

– Соскучитесь – приходите, мы еще долго не ляжем. – Фиалка говорил это уже нашим спинам.

В коридоре горел свет, и вагон от этого выглядел как-то по-больничному.

– Что-то твоя маман признаков жизни не подает.

– Самой странно. Спать она бы без меня не легла. Зачиталась, может? Тогда сейчас начнется…

– Идем провожу.

– Точно. При тебе она сильно орать не будет.

Мы прошли в другой конец вагона, всего-то с десяток шагов, и с каждым шагом мой пульс выстукивал все быстрее. Чепуха. Чепуха, ерунда. Если бы что-то уже случилось с Катькиной матерью, я бы заметила. Я бы услышала, я бы почувствовала, я бы…

Катька толкнула дверь – темно. Она тихонько вошла первой, я заглянула в купе. В луч света из коридора попали ноги в розовых носках. Катька зашипела «пока», приложив палец к губам и закрывая дверь перед моим носом, чтобы свет не разбудил мать. Я бесстыже просунула голову в дверь и прислушалась: дышит? Дышит. Нервная я стала в последнее время!

– Ир?

– Спокойной ночи. – Я быстро ушла по коридору в наше с дедом купе.

У нас не скучали. Еще из коридора я услышала бодрый голос нашего нового попутчика:

– Я ему говорю: «Что ж ты не подготовился, у тебя три месяца было!» А он: «Ну лето же, какая тут подготовка». И глаза такие честные-честные – видно, что крик души.

– Здрасьте.

Старики уставились на меня с видом «Это еще кто?». Да, новый попутчик правда старик. Древний, старше деда, за морщинами глаз не видать. А голос – хоть со сцены пой, учительский такой голос.

– Внучка моя. Курсант Варшавская. А это Роман Андреевич, преподаватель, как я.

Хана тебе, курсант Варшавская: встретились два препода! Я вытянулась по стойке «смирно» и пролаяла как в строю:

– Здра! Жла! Рман! Дреич!

За стеной в соседнем купе дружно заржали мальчишки. А этот улыбался как Дедушка Мороз, которому стихи с табуретки читают.

– Оторва, – довольно пояснил дед. – Где была?

– В карты играла. – Как будто он не знает. Но ему важно, чтобы я ему отчиталась при этом Андреиче.

– Выиграла?

– Так точно! – Соврала, чтобы отстали.

– Тогда отбой. А мы пойдем принесем чаю.

Они ушли, чтобы дать мне переодеться, но я, конечно, не стала: обстановка не та. Завернулась в спальник в чем была и притворилась, что сплю. За стенкой громко болтали мальчишки, колеса мерно стучали, и мне отчего-то становилось спокойнее.

Может быть, я ошибалась? А дед? Он ведь чувствовал то же самое, даже еще сильнее – аж заболел! Но это как раз легко объяснить: если ты все время дергаешь младшего по званию со своим чаем и ковыряешься в его голове как в собственном чемодане, то в конце концов он тоже начнет улавливать твои мысли и ощущения. Как и ты его. В общем, один из нас ошибся, второй подхватил – почему бы и нет?