Это прозвучало сигналом к действиям, которые незамедлительно последовали. Что ж, начало диалога мы с Костей предвидели.

Первым начал Гуцул. Он был чуть ниже меня, и, когда оказался почти вплотную ко мне, я обратила внимание на его бледно-голубые, почти серые глаза.

— И что? — спросила я Гуцула, но ответил мне Костя:

— Ничего. Посторонись только.

Я едва успела отскочить. Сэнсэй неожиданно взмахнул рукой и присев, подсек ею ногу усатого у щиколотки. Выпрямляясь, он вздернул ее назад и вверх. Проделано это было так стремительно и резко, что тот и дернуться не успел. Он грохнулся ничком на собственные локти, едва не задев меня. Костя, продолжая сжимать щиколотку усатого, с интересом взглянул на подошву сапога и бросил его ногу, как надоевшую вещь. Гуцул негромко охнул, видимо, поврежденная нога причиняла ему боль.

Лысый стоял дальше всех и использовал расстояние между собой и сэнсэем для короткого, буквально в пару шагов, разбега и мощного прыжка с выбросом ноги вверх. Костя играючи уклонился и, поддев его ногу снизу плавным, но сильным движением, подкинул ее предплечьем на высоту, недоступную лысому. Рокер упал навзничь и тоже не удержался от стона.

Тем временем волосатый оказался сзади Кости и ухватил его сгибом руки за шею и, поджав ноги, рванул назад всем своим весом. Константин, не сопротивляясь, откинулся, сильно прогнувшись, и упал бы спиной на волосатого, не встань тот на ноги. Сэнсэй извернулся и, освободившись от захвата, толчком руки опрокинул нападавшего через подставленную ногу. В этот момент поднявшийся Гуцул ударил его подошвой своего сапога сзади под колено. Получилось расчетливо, но неосмотрительно, потому что Костя упал, уперевшись коленом в живот лежащему на земле волосатому рокеру. Того скрючило от боли, а Костя, стремительно вскочив, влепил Гуцулу такую затрещину, что у того зазавенело в ушах. Поднявшегося было лысого он припечатал не сильным, но резким ударом ноги в грудь.

Драка закончилась неоспоримой победой моего сэнсэя.

Екатерину так и подмывало вмешаться, но она пока не решалась. Когда же Константин, пританцовывая, оказался рядом с нами, она не выдержала и со всей силой ударила его по ноге носком ботинка.

Не ожидавший нападения с ее стороны, Костя не успел сгруппироваться, и поэтому падение его было ужасным. Лысый и Гуцул, хотя и изрядно избитые, поспешили воспользоваться этим преимуществом и вдвоем навалились на него.

Пришел наконец-то мой черед «выходить на сцену».

Схватив Екатерину за плечо, я рывком развернула ее к себе и ударила в солнечное сплетение.

Мне показалось, что под комбинезоном у нее — лист фанеры, но мышцы я все-таки «пробила», и она, перестав дышать, согнулась от боли. Развивать свой успех я не стала, дала ей время, чтобы оклематься и решить, нужен ли ей этот поединок. Сама я, по известным причинам, в бой не рвалась.

Я «ушла» от удара и, низко присев, стремительно переместилась в сторону. Она была явно удивлена такой прыти с моей стороны.

Приподнявшись на цыпочки, я стала кружить вокруг Екатерины, вызывая на себя удар, и он последовал: мощный, внезапный — несмотря на ожидание — прямой удар ноги в грудь. Чистое карате, без всяких прибамбасов. Грамотное и жесткое. Я не успела увернуться и, не удержавшись на ногах, используя инерцию падения, сделала кувырок назад и приняла классическую стойку школы «Цай», дающую противнику ложную уверенность в своем превосходстве. Екатерина «клюнула» и спокойно шагнула ко мне, не ожидая никакого подвоха. Нагнув голову, я следила за ней. Когда она оказалась рядом, вознамерившись добить меня ударом кулака сверху, я, не вставая, крутанулась на три четверти оборота и, как плетью, хлестнула рукой по незащищенному боку, вскочив, добавила коленом все в то же солнечное сплетение.

Схватившись за живот обеими руками, Екатерина сложилась пополам и грохнулась на колени, уткнувшись лбом в землю.

— Жестко, Тань, чересчур жестко, зря ты так! Учить тебя еще и учить! — послышался сзади спокойный голос моего сэнсэя.

Оказалось, что все четверо мужиков, забыв о своих намерениях, мирно сидят на земле и с неодобрением поглядывают в мою сторону. У Константина была ободрана скула, а на лбу выросла шишка. Остальные, впрочем, были разукрашены не менее живописно.

Отвернувшись, я нагнулась к Екатерине. Да, пожалуй, она не в форме…

— Сейчас, Таня, подожди… — Костя встал позади нее и, запустив руку ей под грудь, нажал на какую-то точку.

Сделав глубокий вздох, Лозовая приподняла голову и посмотрела на меня злыми глазами.

— Извини, Екатерина, не сдержалась, — проговорила я, протягивая ей руку, чтобы помочь подняться.

— Ну ты и бьешь, подруга! — похвалила она, все еще кривясь от боли. — Как жеребец копытом!

Костя тоже подал руку Гуцулу, рывком поднял его с земли, и они вдвоем помогли выпрямиться волосатому. Лысый уже бежал от мотоциклов, неся в руках пластиковую бутыль с водой.

— Зря вы, мужики, затеяли эту бодягу, — негромко укорил их Костя.

— Ну почему зря? — возразил волосатый. — Не будь ты такой крутой, надавали бы мы вам по мордам!

— По мордам! — передразнил гуцул и осведомился: — Ребра-то целы?

Он с подозрением поглядывал на Костю, который на всякий случай отошел немного в сторону. Как говорится: «Не спеши доверять побежденному противнику, даже если он выказывает смиренное дружелюбие».

Волосатый ощупал себя и поморщился.

— Ребра-то целы, вот только живот болит. А ведь это с твоей подачи, — он кивнул на Костю, — он меня так отделал!

— Ладно, хватит.

Глядя на них, таких мирных, спокойных и неторопливых, трудно было представить, что только что они принимали участие в жесточайшей драке.

Я взглянула на Лозовую. Гнев на милость она, похоже, менять не торопилась, хотя и признала себя побежденной. Оттолкнув мою руку, девушка поднялась сама и, морщась от боли, направилась в тень невысоких деревьев, увлекая за собой остальных.

— Давай поговорим, Екатерина, — предложила я в точности, как вчера на дороге. Правда, теперь преимущество было на моей стороне, так как она была не в седле и не могла упорхнуть по первому желанию.

— О чем? — спросила она неприязненно.

— Для начала я отвечу на те вопросы, которые задавал мне твой волосатый приятель, а после, если понадобится, на твой, хорошо?

Она согласилась. А что ей еще оставалось? Ну наконец-то! Хоть какой-то сдвиг, а то, черт побери, вокруг одни покушения да мордобой. Я была рада и такому — спасибо Косте — успеху.

Я постаралась максимально кратко обрисовать ей свой истинный статус и объяснить причины, заставившие меня влезть действительно не в свои дела и наворочать в них наподобие слона в посудной лавке. Уж не знаю, насколько она мне поверила, однако взгляд ее смягчился, а тон перестал быть таким неприязненным. И тут, обрадованная успехом, я допустила ошибку — грубо, по-дилетантски просчиталась, решив щегольнуть своей мнимой осведомленностью еще раз.