Опытные специалисты заставили Крюкова заговорить.

Большой знаток быта казачества признался, что мысль о создании многопланового полотнища зародилась в нем давно. Материалы для книги он начал собирать еще в прошлом веке, тогда же были написаны первые фрагменты и зарисовки, но учительский хомут и неуверенность в собственном таланте так и не позволили грандиозным замыслам воплотиться на бумаге. Великий роман остался только в его воображении, в чем он, к сожалению, не одинок: девяносто девять процентов шедевров остаются ненаписанными. Пройдя немалый жизненный путь, он пришел к единственно верному выводу – творчество и любовь нельзя откладывать на старость. И еще он добавил, что по фронтам Гражданской войны ходили в списках главы из романа о казачестве и сочинили его два молодых офицера: поручик Голицын и корнет Оболенский. Самому Крюкову читать эту прозу не довелось, но в белой армии служили достаточно образованные люди, знавшие цену истинной литературе, и они отзывались о романе в превосходных тонах. Про Александра Тинякова старый учитель говорил без желания, сказал, что юноша был очень талантлив, но излишне самонадеян и непочтителен. Какая-то кошка между ними все-таки пробежала. Какая именно, следователь не допытывался. Тиняков сделал свое дело и больше его не интересовал.

Предстояли поиски поручика Голицына и корнета Оболенского. Как найти две маленькие иголки в разворошенном Гражданской войной стоге сена? К поискам были приобщены и штатные работники, и общественность, и даже юные следопыты. Именно они обнаружили следы Оболенского и Голицына в Тамбовской области. Стараясь помешать подавлению бандитского мятежа, офицеры втерлись в доверие к маршалу Тухачевскому. Используя слабость красного командира к музыке, уговорили его организовать вокально-инструментальное трио: Тухачевский играл на скрипке, Оболенский – на гитаре, а Голицын – на пианино. На репетициях и выпивках после концертов, в якобы непринужденных разговорах старались подобраться к военной тайне. И неизвестно, чем бы закончился коварный мятеж, если бы не бдительность молодого, но решительного Аркадия Гайдара. Непримиримый борец с врагами Советской власти вовремя обратил внимание на военную выправку заезжих музыкантов, но погорячился, рассказал о своих подозрениях на заседании штаба, и кто-то успел предупредить лазутчиков.

Последние сведения о неразлучных друзьях датировались двадцать пятым годом. В Замостье их опознала вдова Николая Щорса, но прибывший на задержание отряд ЧОНовцев наткнулся на пулеметную очередь. Дальше след обрывался.

И вот, когда надежда была почти потеряна, к следователю приехала женщина со следами былой красоты и большим чемоданом. Долгий и небезопасный путь из далекой Сибири был проделан с единственной целью – поделиться историей любви.

Она знала и поручика, и корнета.

После нескольких неудачных попыток перейти польскую границу затравленные беглецы решили пробиваться в Харбин. Иртыш форсировали вплавь. Потом переплывали Енисей и Ангару. Потом ехали на крыше вагона. Оболенский простудился и заболел. Поручик, сам едва держась на ногах, нес его три ночи и, вконец обессилев, постучался в окно крайней избы. В ее окно. Сначала ей больше нравился мужественный Голицын, но пока выхаживала и отпаивала травами синеглазого корнета, полюбила и его. Сердцу не прикажешь. Когда после этого признания следователь заулыбался, женщина покраснела и перекрестилась, чтобы не подумали ничего дурного. Любовь была возвышенной и чистой, а господа офицеры оставили последнее слово за дамой и терпеливо ждали ее окончательного выбора. Не имея возможности выполнять мужскую работу, они постоянно писали, да так азартно, что нередко ссорились при этом. Она даже обиделась на них. Если бы ссора возникла из-за нее, она бы, пожалуй, сказала свое последнее слово, определила бы, кому она нужнее. Но их благородия продолжали мучить себя и ее. Когда чемодан был полностью забит исписанными листами, ссоры прекратились, а неопределенность стала еще невыносимее. Она случайно подслушала последний разговор. Мужчины собирались уходить за кордон, называя свою попытку «русской рулеткой». В случае смерти одного из них другой обязан будет о ней позаботиться. Она не спала всю ночь. Под утро услышала выстрелы. Но никто не вернулся. А днем узнала от соседа-красноармейца, что при попытке перейти границу шлепнули двух контриков. Она отправилась в тайгу, чтобы похоронить своих женихов, но смогла найти только их чемодан. Чемодан был пуст. Куда исчезли исписанные листы, она не знает, скорее всего пограничники разобрали на самокрутки. И только недавно женщина обнаружила за подкладкой одну-единственную страницу.

Следователь открыл чемодан и прочитал:

Следователь подшил страницу в дело и пошел докладывать.

«Не густо, – сказал Ягода, выслушав его и прочитав песню, – случается, конечно, что авторы посредственных стихов пишут великие романы. Гоголь, например, он тоже про казаков писал, слышал про такого?»

«Так точно! – отрапортовал следователь. – Гоголю принадлежит устаревший лозунг «Я тебя породил, я тебя и убью!». В настоящее время следует говорить врагу: я убью тебя, даже если ты меня породил!»

«Молодец! – похвалил Ягода. – Подкованный товарищ, тогда помоги разобраться в ситуации, здесь написано:

Не пойму, комиссары ведут или сидят? Может быть, комиссары уже сидят, а ведут совсем другие? Тогда кто они, эти другие?»

«Если прикажете, выясним», – пообещал следователь.

Но Ягода не приказал, только поинтересовался: «А вы самого Шолохова допросили?»

«Конечно, допросили, – обиделся следователь, – сознался, что написал роман, правда, заявил, что его произведение не контрреволюционное, а художественное. Только я не поверил ни одному его слову. Разве может неказистый паренек в кубанке написать роман?»

Ягода рассеянно посмотрел на него и пробормотал: «У них все возможно. Но ты молодец. Довел версию до логического конца. Вчера получил отчет из Мексики. Группа, которая разрабатывала Троцкого, ничего не выяснила. Матерый враг обещал во всем сознаться, но неумение одного из наших сотрудников пользоваться ледорубом перечеркнуло всю подготовительную работу, сколько валюты вылетело псу под хвост».

Не в духе был Ягода, нервничал.

И не без основания – через неделю арестовали и Ягоду, и следователя.

Дело об авторстве «Тихого Дона» законсервировали, оставив нам уравнение с двумя неизвестными. Шолохов или Оболенский с Голицыным?

Как распорядился Берия копией письма, тоже неизвестно. Что касается Лаврентия Павловича, там вообще все во мраке. Кое-кто уверяет, что он и шпионом-то вовсе не был.

МОРАЛЬ

Во-первых – у гениальных романов простой судьбы не бывает.

Во-вторых – все знают, что горшки обжигают не боги, но никто не верит, что это может сделать сосед.