Вдруг я вижу яхту с темно-красными парусами. “Глядите, алые паруса!” – кричу я в волнении. Джеймс косится на меня и осторожно говорит: “Ну да! А вон и синие, и зеленые… А что здесь такого?” Тут я вспоминаю, что они вряд ли читали Александра Грина. На всякий случай уточняю, действительно ли красные паруса здесь дело обычное, – и оба моих спутника подтверждают, что да, все зависит от личных вкусов хозяина яхты. Я тогда говорю, что у нас в России все по-другому, и начинаю им рассказывать так любимую мною в детстве историю про Ассоль. А когда заканчиваю рассказ: “И корабль с алыми парусами подплывает к берегу, и Ассоль бежит навстречу капитану”, а сама готова прослезиться от красоты и романтики момента, тут вдруг встревает Джон: “Ну-ну! А капитан так аккуратненько отодвигает ее в сторонку и заявляет: “Нет, девушка, пожалуйста, не вы! А во-о-н та красотка с пляжа!”

По дороге домой мы проходим мимо миленькой церквушки, и я читаю объявление у ее входа: “Благословение животных в воскресенье на прицерковном поле в 10 часов утра”. Молча смотрю на Джеймса и Джона – не шутка ли это. По их реакции понимаю, что не шутка.

Из чистого любопытства мы все втроем забредаем на маленькое кладбище при этой церкви. Там меня приводит в восторг строгая надпись: “Цветы сажать запрещено: кладбищу присвоен статус лужайки”. И правда, цветы, если есть, стоят в баночках у надгробий, а так везде зеленая, коротко подстриженная травка – не кладбище, а загляденье!

Вечером ужинаем дома и, как уже повелось, снова смотрим телевизор. (Понятное дело, что это дурной тон, и Джеймс поначалу очень по этому поводу комплексовал, но когда понял, что я ничего не имею против и воспитывать его не собираюсь, то ужасно обрадовался и расслабился.) В новостях говорят, что каждый четвертый в Англии сейчас страдает избыточным весом, поэтому недавно была составлена “жировая карта” страны: на ней отмечено, где обитает больше всего толстяков. Самое значительное их количество оказалось в бедных городских районах, где живет рабочий класс. Объясняют это тем, что современные рабочие не занимаются тяжелым физическим трудом, как раньше, – для этого теперь есть всевозможные механизмы, – а вот привычки в еде у таких семей остались те же, что и в былые времена, и именно поэтому народ этих районов сильно растолстел.

После ужина Джеймс пошел с приятелями в паб, а меня наша давнишняя знакомая пригласила на шоу цветов в маленьком старом кинотеатре. Я не знала, чего ожидать, и собралась без особого энтузиазма. На сцене гастролирующая актриса-флористка (даже не представляю, как иначе назвать ее профессию) в течение почти двух часов единолично развлекала публику тем, что говорила о своей жизни, шутила над собой и своим мужем, рассказывала анекдоты – но все это как бы вторым планом. А первым – из цветов, веток, листьев, тряпок, сеток и другой всевозможной чепухи прямо у нас на глазах мастерила совершенно фантастические букеты – разные по назначению, размеру и настроению. Красота получилась необыкновенная.

В конце шоу разыграли самодельные билетики, продававшиеся в перерыве, и победители получили в награду по одному из ее букетов. А после представления в холле кинотеатра местные тетушки устроили чай с домашними тортами, кексами, напитками, и все вырученные от этого деньги пошли в какой-то там из благотворительных фондов. И на шоу, и на чае были практически одни женщины, и все они друг дружку знали. Оказалось, что существует местный клуб флористики, где они слушают приглашенных специалистов, обмениваются опытом и делают букеты. А события вроде этого шоу устраивают всего лишь раз в год, и на него приглашают каких-нибудь знаменитостей. И тетушка, выступавшая в этот раз, оказалась призером всевозможных международных конкурсов.

Искусственное дыхание фазану. Подтопляемый паб. Кроссворды с римскими цифрами. Фестиваль парусников. “Осторожно: утки!” Полутоннели под названием “дороги”

Мы заранее договорились встретиться с друзьями у них дома, а потом вместе пройтись пешком до ближайшего паба по красивым местам вдоль реки. Живет эта пара в большом доме на краю огромного поля, и, когда мы к ним приехали, в хозяйстве у них был переполох: некоторое время назад откуда-то взявшийся фазан с размаху влетел в оконное стекло и свалился под ним бездыханным. К их вящему удивлению, вокруг него тут же собрались еще штук пять его приятелей – будто бы желая помочь! Дочка друзей тоже кинулась на помощь и стала пытаться делать ему что-то похожее на искусственное дыхание, надавливая на грудку. Ничего, правда, не помогло, и наши друзья теперь размышляли, что с ним делать: ощипывать его и есть или же нет.

Наконец мы выбрались на улицу и догуляли до паба, где встретились еще с парой знакомых.

Паб этот стоит на берегу залива, прямо рядом с ним – причал. Когда туда подъезжает кто-нибудь неопытный и пытается припарковаться (там, на удивление, всегда есть свободные места), к нему обязательно подходит какой-нибудь доброжелательный местный житель и объясняет, что лучше этого не делать, потому что это опасно из-за прилива. На стене паба и правда висит расписание приливов и отливов. А позже, когда новичок уже внутри, обнаружится, что море поднимается к самому порогу, и выйти из паба, не промочив ноги, в течение какого-то времени ему не удастся.

Мы с друзьями рассаживаемся вокруг стола, кто-то заказывает пива на всех, и наша компания дружно принимается разгадывать кроссворд. Причем, как выясняется, я никогда в жизни не смогла бы сделать этого сама – у английских кроссвордов другие правила. То есть выглядят они так же, как русские, только в ячейки, выстроенные в ряд, вписывать можно не одно слово, как у нас, а целых несколько. И можно использовать не только буквы, но и, например, римские цифры: в вопросе про короля Георга Пятого наши приятели под моим изумленным взглядом так и написали без пропусков: George V. И оказалось, что разгадывать кроссворды может быть очень веселым занятием – если делать это вот так, под пиво, и всем вместе.

А вечером мы с Джеймсом решили посмотреть на парусники, приплывшие со всего света в городок Фалмут на фестиваль. Для него в большом работающем порту огородили проход к причалу, и по этому проходу в обоих направлениях идет огромная толпа людей. Проход местами узкий, и вот я наблюдаю, как англичане с этим справляются. Во-первых, чуть ли не половина толпы – старики, калеки в инвалидных креслах и дети в колясках. Никто не пытается их обогнать, наоборот, все уступают им дорогу, и из-за этого скорость движения всех вместе близка к скорости передвижения самого медленного участника толпы. Во-вторых, постоянно возникают пробки в самых узких местах прохода, там, где в России легко просочились бы одновременно человека три-четыре: англичане не могут просто так нарушить правила приличия и идти близко друг к другу в двух разных направлениях. И вот одна часть толпы, пробирающаяся вперед, замирает, чтобы пропустить другую, движущуюся назад. А некоторое время спустя – наоборот. И никому в голову не приходит, что можно, чуть потеснившись, двигаться всем одновременно. Я поначалу нервничаю, а потом расслабляюсь – подумаешь, на полчаса позже попадем к месту назначения. А из местных и вообще никто не переживает: они общаются, беседуют, одаривают друг друга вежливыми улыбками, и, заметьте, никто не толкается! При этом нам с Джеймсом все время на пятки наступают два русских мужичка – явно с одного из кораблей, – которые страшно возмущаются тупостью англичан, подпихивают нас вперед и имеют крайне озабоченный и расстроенный вид, по которому я здесь часто узнаю соотечественников.