– Пиво какое желаете?

– Темное и неразведенное.

Малый метнулся к стойке, нацедил в стакан пива, принес и поставил на стол.

– Дегустация, ваша милость.

– Ага, даже так, – сделал осторожный глоток. Пиво могло бы быть чуть холодней, но не цепляться же за такую малость, коли холодильник в твоих руках.

– Две кружки.

Через минуту на столе стояли две кружки пива, а еще через десять я хлебал горячий фасолевый суп с изрядной долей чеснока и перца в нем. Спасало пиво. Три ложки супа, и огненную лаву во рту заливает глоток живительной влаги. Мясо тоже оказалось перченым, но вкусным. Допив пиво, уже собрался уходить, как меня вдруг заинтересовал разговор за соседним столом, речь шла о завтрашних скачках, призовых деньгах и ставках. Два пожилых купца азартно спорили, чья лошадь придет в первой десятке, ибо, как оказалось, забег был длинный, а участников около трех сотен.

– Еще чего-нибудь желаете, ваша милость?

– На сегодня все. На завтра: кто-нибудь за пару монет может проводить меня до рынка, на заезд и обратно?

– Мой брат с утра будет ждать вас, ваша милость.

– Мне хотелось бы посмотреть конец заезда, хочу прикупить лошадь, у меня длинная дорога впереди.

– Он все учтет, ваша милость.

– Договорились.

Наконец я добрался до постели! Едва голова коснулась подушки, мгновенно заснул.

– Здравствуй, парень! Начнем все сначала… А ты знаешь, как подмывают кобылу?.. А коня?..

Осторожный стук в дверь.

– Ваша милость. Утро.

– Умываться! Горячий завтрак! Проводник! – проревел я в закрытую дверь. Очередная зеленая капсула собрала в куриную гузку мои губы, так с перекошенным лицом я и открыл дверь в номер.

Слуга принес сначала таз и кувшин с водой, слил мне на руки, подал полотенце. Пятью минутами позже он же принес завтрак. Пока я быстро ел, слуга ждал за дверью, затем унес посуду, а я выложил на стол все оружие. Кое-что надо было продать, кое-что заточить, кое-что прикупить. Увязав в один из плащей то оружие, которое я собрался продавать, взвалил сверток на плечо и вышел из номера, с собой прихватил серебро, предполагая, что мне его хватит на все расходы. На крыльце меня ждал кто бы думали? Тот самый мальчуган, которому я подарил лодку.

– Ваша милость маг!

– Тихо! Тихо! Совсем не обязательно, чтобы вся округа знала, кто я. Ты проводник?

– Да, ваша милость маг.

– Остановимся на «ваша милость». Ты понял меня?

– Понял.

– Вот и хорошо. Мне нужен хороший оружейник, хочу кое-что продать и кое-что купить. Знаешь такого?

– У нас в городе три семьи оружейников, ваша милость. Одна торгует оружием для богачей – у них всё с каменьями да золотом; вторая продает оружие для боя – добрая сталь, у них покупают моряки и военные; третья торгует топорами, ножами, лопатами, копьями.

– Нам ко вторым.

Полчаса неторопливой ходьбы, и мы у лавки. Над дверью висит кованый рекламный щит. Легко узнаваемая фигура рабатца в шароварах, тюрбане и с мечом в руках. Малыш юркнул вперед, открыл передо мной дверь. Полутемный зал и оружие, горы оружия, эвересты оружия. Сабли, мечи, шпаги, секиры, протазаны и алебарды.

– Ваша милость? – Навстречу мне вышел пожилой мужчина.

– ???

– Я торгую этим оружием.

– Ага. Теперь понял. Дело такое. У меня есть пара клинков, достались по случаю, мне они ни к чему, а выкинуть жалко. Я воин, любое оружие мне друг, а друзей не выбрасывают, их отдают в хорошие руки. Посмотри. – Я развернул плащ. – К тому же я хочу поменять и свое оружие. Не потому что оно плохое, а потому, что я вырос из него. Ты понимаешь, о чем я?

– Да, ваша милость. Если можно, начнем со второго вопроса. Что вас интересует?

– «Брат и сестра».

– Вы, ваша милость, уверены, что именно эта пара вам нужна?

– Есть или нет, мастер?

– Сейчас нет. К вечеру мне принесут такую пару. Я знаю семью, в которой хранятся эти шпаги, мужчин, способных овладеть ими, у них нет, деньги им нужны больше. Но стоят они дорого.

– Насколько дорого?

– С учетом всего, что вы хотите продать, двадцать золотых.

– Простая пара шпаг, будь она даже «братом и сестрой», не может стоить таких денег.

– Мы, рабатцы, как вы знаете, ваша милость, предпочитаем сабли. Эта пара добыта мужчиной той семьи при абордаже пиратского судна. Истинную цену шпаг знаю только я. Вам их предлагаю лишь потому, что вы воин и знаете цену дружбы с оружием.

– Хорошо, но есть условие: мне нужны запасные ремни к паре и ларец для ее хранения.

– Выполнимо.

– Принесешь оружие в харчевню… Как называется харчевня? – Я обернулся к мальчугану, увлеченно рассматривающему какой-то доспех.

– «У Бабамы», ваша милость.

– Вот в «Бабаму» и принесешь. А есть ли у тебя легкая броня прикрыть спину и грудь от неожиданного выстрела или удара ножом?

– Есть отличная джака, очень прочная и легкая.

– Ну, неси свою «пиджаку», – с улыбкой сказал я.

На свет была вытащена и предъявлена мне майка из кожи местной акулы, надежно защищающая спину и шею, а также грудь, горло и подмышки. Крупная чешуя на ней блестела серебром.

– Я примерю?

– Она достаточно эластична, ваша милость, поверьте на слово.

– Цена?

– Для вас золотой, ваша милость.

– Тогда две.

– Ваша милость, пора на забег, скоро наездники вернутся, если вы хотите застать первую десятку, то нам пора, – напомнил мне поводырь.

Собственно, первую десятку мне видеть не хотелось, любая лошадь, включенная в соревнования, уже была элитной. Из двух курсов «ночного университета» я узнал, что для путешествия надо выбирать лошадь, а для боя – жеребца. По странному капризу природы все лошади в этом мире имели двух- или трехцветную масть. Никаких вороных, буланых, гнедых или в яблоках. Помнится, в прошлой жизни по телевизору показали американских диких лошадей, мустангов. Очень похожий окрас.

Туча пыли, ржание лошадей, вопли радости и отчаяния, вот что такое финиш тридцатикилометрового заезда.

– Я отдам тебя на колбасу, тварь! – Свист хлыста и испуганное ржание жеребенка привлекли мое внимание. Проигравший спор купец хлестал лошадь, а та в свою очередь прикрывала от ударов своего жеребенка. Кобылу придерживал за узду наездник, а свободно бегающий жеребенок путался у матери между ног, заставляя ту подставлять под удары свое тело.

– Во сколько ты оцениваешь это мясо?

Купец, обрадованный скорым наказанием виновницы его проигрыша, принял меня за мясника и не оборачиваясь крикнул: