– Наш редактор криминальной хроники, – сообщил Эрисман, представляя нас друг другу. – А это Дэниел Киз, кандидат в помощники редактора по художественной прозе.

Пожилой джентльмен воззрился на меня поверх очков, отсалютовал синим карандашом, буркнул что-то одобрительное и вернулся к вычитке. Чтó он там видел, в гранках, сквозь клубы трубочного дыма – бог весть.

Эрисман указал на стол меньшего размера, помещавшийся у стены, и на полки, пестревшие разноцветными папками.

– Наши материалы. Агентство Дирка Уайли, агентство Леннинджера, Мэтсона и так далее. Как вам известно, серые папки – от Скотта.

Я кивнул. Меня прошиб пот.

На фоне стены ярко выделялась красно-желтая обложка. Майский выпуск журнала «Бест вестерн»: красавица в заложницах у ковбоя с небритой злобной рожей, издалека спешит герой на белом коне, ядовито-желтый задний план оживляется изображением ружейного выстрела. «ТАМ, КУДА ВЛЕЧЕТ ЯСТРЕБОВ. 45-й калибр – единственный друг в Долине Мести. Убойный роман без сокращений» – гласила аннотация. Чуть повыше был флаговый заголовок: «3 ПРЕМЬЕРНЫХ РОМАНА ПЛЮС КОРОТКИЕ РАССКАЗЫ».

– Будете просматривать рукописи, которые шлют агенты, и выбирать те рассказы, которые втиснутся в номер вместе с тремя романами, – объяснил мою задачу Эрисман.

– Простите, вы сказали – три РОМАНА?

Он передернул плечами.

– На самом деле речь идет о трех длинных рассказах или повестях; просто читателям больше по вкусу, когда мы заявляем их как романы. Все-таки журнал стоит двадцать пять центов.

– Эти романы мне выбирать не нужно, так?

– Так. Романы поступают от наших ведущих авторов – по одному от спеца в каждой области. Я сам их вычитываю. Также я пишу аннотации, сочиняю названия и обсуждаю иллюстрации с художниками. Вы будете покупать и редактировать короткие рассказы. Всего у нас девять ежемесячных изданий. Четыре посвящены вестернам, четыре – спорту, одно – научной фантастике. Проштудируйте по нескольку журналов каждого жанра, прочувствуйте материал, который нравится нашим читателям.

Он взглянул на часы.

– Мне пора, не то на поезд опоздаю. Увидимся в следующую пятницу. Соберетесь домой – загляните в бухгалтерию, пусть вас внесут в платежную ведомость.

Он ушел, а я уселся за свой новый рабочий стол, крутнулся на стуле. Редактор криминальной хроники был слишком глубоко погружен в эту самую хронику, чтобы обращать на меня внимание. Я взял по номеру журналов «Комплит спортс», «Комплит вестернз», «Вестерн новелз энд сториз» и «Марвел сайенс фикшн».

– Очень приятно с вами познакомиться, – сказал я своему коллеге. – Желаю приятных выходных.

Не отрываясь от вычитки, он помахал синим карандашом.

По пути к выходу я заглядывал в другие помещения. Подумать только – мне будут платить фиксированное еженедельное жалованье в целых пятьдесят долларов! За то, что я буду читать, покупать и редактировать рассказы! Я теперь – на первой ступени карьеры, которая поддержит мое бренное существование, покуда я пишу «в стол». С таким настроем я покинул Эмпайр-стейт-билдинг. На Пятой авеню я сел в автобус, чтобы ехать к психоаналитику. Мне было тревожно. За какие-нибудь несколько месяцев я дважды нарушил Первую заповедь.

Я приехал несколькими минутами раньше времени. Пока ждал – просматривал номер «Комплит вестернз». Почти сразу заметил две опечатки. Тогда-то я в полной мере осознал: мало ли как Скотт Мередит расписывал мой опыт в редакторском деле! Сам-то я даже не представляю, с какого боку приступать к редактированию.

Руки мои задрожали вместе с журналом. Я взмок. В дебрях памяти шевельнулось нечто страшное: мамина рука, выдирающая тетрадную страничку. Эхом донеслась фраза: «Чтоб ни единого изъяна не было».

Заняв наконец кушетку, я признался:

– У меня новая работа. Я ушел из «Акме эдвертайзинг». Буду редактировать литературные журналы.

Я ожидал, что мозгоправ выдаст что-нибудь вроде «О, вы поменяйт работ?»… Он никак не отреагировал.

– Мне действительно очень неудобно из-за того, что я нарушил ваше правило, притом уже во второй раз, – продолжал я. – Но, видите ли, мне претит торговать вразнос и что бы то ни было рекламировать; а сегодня я поднялся на первую ступень литературной карьеры – это очень важно для меня.

Через пятьдесят минут, львиную долю которых съело молчание, я встал, расплатился и ушел. Хоть меня и бесило, что мозгоправ не реагирует на мои откровения, а все-таки я понял: его метод работает. Разве не провел я только что параллель: издательское дело – чернила в школьных тетрадках и мамины требования насчет безупречности?

Похоже, с поиском и исправлением опечаток, с «причесыванием» целых параграфов я справлюсь. Оставался сущий пустяк – выяснить правила оформления редакторских примечаний, освоить корректурные знаки.

Что ж, подумал я, «где хотенье, там и уменье»; это клише потом еще не раз меня выручало. Я не пошел домой, а снова сел в автобус и вернулся на Пятую авеню, откуда добрался до Сорок второй улицы, до библиотеки. Нужно было проштудировать справочник редактора и издателя.

Кино, игры в мяч, торчание под окнами фотостудии и дерзкие мысли о приглашении Ореи на ужин – все это отменяется. На время. В следующую пятницу пригремит за рассказами Эрисман. У меня всего неделя, чтобы выучиться «на редактора».

Первая неделя в «Стэдиум пабликейшнз» минула без эксцессов. Я прочел материалы по всем категориям, причем, из личной преданности и благодарности, начал с полученных от Скотта Мередита. К сожалению, вестерны и спортивные рассказы его авторов меня не зацепили. Я отдал предпочтение рассказу от другого агентства, затем просмотрел незатребованные рукописи из стопки, которую в редакции называли «тексты без переплетов» или «отстой», и выбрал один рассказ.

Редактировать оказалось проще, чем я ожидал. Слишком многословные предложения я сокращал; текстам, перенасыщенным метафорами, убавлял цветистости, а клише без сожалений выкорчевывал.

В пятницу Эрисман забрал рассказы, а мне велел ждать – мол, до конца следующей недели я непременно узнаю, принят или нет. Выходные были мучительны, зато уже во вторник Эрисман сам позвонил из Коннектикута и объявил, что берет меня на работу.

Еще через неделю я узнал, что вот-вот освободится квартира на Манхэттене. Моим соседом стал бы Лестер дель Рей, рекомендовавший меня Скотту Мередиту. Раньше эту квартиру на углу Вест-Энд-авеню и Шестьдесят шестой улицы (с холодным водоснабжением и муниципальными ограничениями на размер арендной платы) снимал Филип Класс, брат моего флотского друга Мортона Класса. Фил, автор юмористических научно-фантастических рассказов, творивший под псевдонимом Уильям Тенн, как раз нашел жилье попросторнее. Я стал новым арендатором.

Мое откровение, что нарушена и Вторая заповедь – «Не меняй жилища своего», – осталось без комментариев. Однако над кушеткой как бы повисло недовольство.