Но Фиодор ничего не понял. Вопрос в его глазах никуда не делся. А я с облегчением выдохнула. Значит зря я считаю себя бестолочью, которая в упор не видит того, что моя дочь считает очевидным.

— Нет. Поясни толком. Если не словами, то покажи там…

— Почему Белые пустоши называются Белыми? — задала Анни риторический вопрос, и не дожидаясь ответа, продолжила, — здесь бушует Древняя магия. И если в Северной Пустоши ее осталось довольно мало, то здесь, в Южной ее влияние еще очень велико. И именно поэтому… Я тебе говорила, помнишь? Именно поэтому я не могу увидеть будущее тех, людей, которые живут здесь. Магия создает сильнейший шум, скрывая от меня все вероятности.

Фиодор качнул головой, соглашаясь.

— И ты полагаешь, что белые пятна в твоих видениях как-то связаны с магией?

— Да! — Анни засмеялась. Не от радости, а от тревоги. Чтобы справится с эмоциями. — Все сходится, Фиодор! Понимаешь?

— Примерно… Если магия вызывает белые пятна в вероятностях всех людей, оказавшихся в Южной пустоши, то ты полагаешь, что белые пятна в наших вероятностях тоже вызваны магией?

— Да! Именно! Это единственное логичное объяснение всего того, что твориться в моих видениях! Их скрывает магия!

— Угу, — неопределенно буркнул Фиодор. То ли соглашаясь, то ли нет с доводами сестры.

— Но, Анни, — я осторожно вмешалась в дискуссию, — откуда в Абрегорианской империи магия? Это же не пустошь.

— Магия есть везде, — отрезала Анни. — Мам, ты забыла. Когда мы собрались вместе, пророчество исполнилось и в мир вернулась магия…

— Однако это не мешало тебе видеть будущее, — резонно заметил Фиодор. — Ты права, Анни, магия есть везде. Но в отличие от всех остальных мест, магия Южной пустоши дикая и необузданная, как бушующая стихия. Именно поэтому она и блокирует твои видения. Но откуда в Абрегории такая магия?!

Анни развела руками:

— Я не знаю. Но если допустить, что она там откуда-то взялась, то это объясняет, почему будущее императора стало для меня недоступно.

— А наше? — резонно заметил Фиодор. — ты же сама говорила, что туман начинается внезапно, обрывая наши жизни посреди видимого благополучия…

— Обрывая ваши жизни?! — переспросила я. Сердце гулко бухнув застыло от страха, в ожидании ответа.

— Мам, не волнуйся, — Анни светло улыбнулась, — все будет хорошо… Мы справимся. Поверь…

— А если, — внезапно голос подала Катрила, вклиниваясь в паузу, — где-то остались люди, сохранившие способность управлять магией? Они могли создать рядом с императором магические возмущения, подобные тем, что есть в Южной пустоши, которые перекрыли бы ваши видения?

В комнате повисла мертвая тишина. Анни и Фиодор замерли, открыв рты и выпучив глаза на свою старшую сестру, которая под их взглядами невольно съежилась, стараясь сделаться еще меньше…

— Маги, — Виктория, оставив тряпичную куклу, которую укачивала во время нашего разговора, подошла к нам и взяла меня за руку. — Да, маги есть. Но они очень странные… глупые… Они думают, что их ведут Боги…

Глава 6

Боги, маги, белые пятна и пустоши… я половину ночь пролежала без сна в своей постели, думая о том, что рассказали мне дети.

Рядом мирно спали Хурра и Витория. Дишлану пришлось вернуться в свою комнату, которая располагалась по соседству с моей. Еще утром я думала, что ночью проберусь к нему, чтобы хотя бы немного побыть вдвоем. Днем мы старательно играли свои роли и, несмотря на то, что все время были рядом, к вечеру начинали скучать друг по другу.

А сейчас я радовалась, что нам не прошлось лечь в одну постель.

Мне было так больно, когда я вспоминала слова Анни про Богиню, которая использовала мое тело, чтобы навестить мир, где когда-то была счастлива. Да, не скрою, я извлекла для себя очень большую пользу от связи с Богиней. Если бы не Она, то мне пришлось бы гораздо сложнее.

Но зачем Она поступила так со мной?

Я снова и снова прокручивала в памяти тот день, когда все случилось. И понимала, я должна догадаться сразу. Мы знали друг друга много лет, мы уже несколько месяцев провели бок о бок друг с другом, но до той роковой ночи у меня и в мыслях никогда не было, что Дишлан может быть моим любовником. Он был моим другом. Я доверяла ему. Но не более.

А утром я проснулась влюбленной, как кошка. Я помнила это совершенно четко. Безумно влюбленной и безумно счастливой. Я же понимала, что никаких предпосылок для моих чувств не было, я еще сама удивлялась, откуда они взялись. Теперь же все стало ясно. Богиня просто использовала меня…

— Она не нарочно, — тихий шепот Виктории, заставил меня вздрогнуть. Она не проснулась, просто бормотала сквозь сон, то ли отвечая на мои мысли, то ли видя какие-то свои детские сны. — Она не хотела. Она просто забылась.

Моя дочь повторила длинно вздохнула и, чмокнув губами, спокойно заснула. Моя малышка. Я с ласковой улыбкой убрала прядь волос, упавших на лицо. В отличие от Хурры, разметавшейся во сне по всей кровати, Виктория спала, свернувшись в крохотный компактный клубочек. Как будто бы мерзла. Или боялась.

Я тяжело вздохнула и притянула дочь к себе. Как бы там ни было, поняла я, я ни о чем не жалею. Дишлан очень хороший человек, который достоин любви самой Богини. Может быть это и хорошо, что я с ее помощью смогла полюбить его? А то меня всегда тянуло на совсем других парней…

Но все же мне жаль, что наш разговор с взаимным признанием случился раньше, чем я узнала правду о своих чувствах. Я бы не стала его провоцировать. Тогда мне было бы легче.

Виктория в моих руках распрямилась и, прижавшись ко мне, спокойно засопела. А я, обнимая теплую, пахнущую беззаботным детством и абсолютным счастьем, малышку наконец-то успокоилась и смогла заснуть.

И увидела сон.

Берег реки, тусклой серой травой, темные тени деревьев вокруг, неприятный запах холодной сырости, скорее всего от тумана, обволакивающего все вокруг. Я спешу поскорее убраться из этого негостеприимного мира. Еще один унылый заштатный мирок, в котором развитие цивилизации застыло на уровне первобытных общин. Ничего интересного.

Грязные, одетые в шкуры и подобие тканей, дикари даже не пытались сделать жизнь лучше. Они предпочитали тратить время не на развитие, а на споры и драки, выясняя кто сильнее и могущественнее. Они не понимали, что настоящее могущество не в физической силе. Разум — вот источник настоящей силы.

И в тот самый миг, когда я, вернее моя мысленная