— Мой брат уже кое-что объяснил мне, — перебила его Аннемари, желая побыстрее окончить этот разговор. — Харан — наш союзник в нефтяном бизнесе на Ближнем Востоке. Вы пытаетесь избежать международного конфликта.

— Совершенно верно. Это очень важно, мисс Уорт, иначе я не пришел бы к вам. Мы не должны афишировать это происшествие — таков приказ. Американцам надоело быть живой мишенью, мисс Уорт, и это неудивительно. Сейчас мы не можем позволить, чтобы вы стали… скажем так… объектом повышенного внимания.

— Вы считаете, это возможно? — наивно поинтересовалась Аннемари.

Ее собеседник вновь улыбнулся.

— Есть немало журналистов. Сейчас очень популярен Тедди Рузвельт.

— Кто-кто?

— Я имею в виду голливудскую киноверсию истории, когда Тедци Рузвельт отправил морских пехотинцев спасать американку, которую взяли в заложники, — кстати, с вами был морской пехотинец, так ведь? Позвольте заметить, что упоминание этого факта — а вскоре должно состояться собрание картеля — наверняка вызовет нежелательные экономические сложности. Пожалуйста, не сообщайте прессе о том, что с вами произошло, и вообще никому об этом не рассказывайте — даже близким. Вы гражданка Соединенных Штатов, мисс Уорт. Правительство не вправе требовать от вас, чтобы вы подчинились, мы только просим вас о помощи. Надеюсь, вы понимаете?

— Разумеется, — спокойно ответила Аннемари, но это спокойствие было сродни тому, которое она испытала, когда Хершель наставил на нее автомат.

— Еще у меня есть вот что, — сказал мистер Бим, вручая ей карточку. — Это врач-психотерапевт из ваших краев. У него большой опыт помощи американцам, оказавшимся в сходной ситуации. Поначалу вам наверняка будет тяжело, особенно потому, что вы не сможете обратиться за поддержкой к семье.

— Мисс Уорт, — обратилась к Аннемари одна из медсестер, тихо открыв дверь, — внизу вас ждет ваш брат. Он говорит, что вам нужно поторопиться, иначе вы опоздаете на самолет.

— Спасибо, — сказала Аннемари, беря свою сумочку.

— Я провожу вас, — сказал мистер Бим.

Но Аннемари не собиралась уходить — Джо подождет. Вначале ей нужно кое-что сделать. Аннемари вышла в коридор; позади шагал мистер Бим.

— Прежде чем покинуть больницу, мне бы хотелось увидеть сержанта Гэннона, — обратилась Аннемари к старшей сестре.

Та бросила взгляд на мистера Бима.

— Простите, мисс Уорт, но это невозможно.

— Почему? — удивилась Аннемари.

— Состояние его здоровья…

— Я прекрасно знаю, какое у него состояние здоровья, — заявила Аннемари, сама удивляясь своему напористому тону. — Через сорок пять минут у меня самолет. Я хочу видеть сержанта Гэннона!

Из лифта вышел Джо.

— Аннемари! — окликнул он ее. — Разве тебе не передали, что я жду? Я оставил девочек в машине… Что происходит?

— Я хочу увидеть Дэвида, — упрямо повторила Аннемари.

— Дэвида… — повторил Джо, будто никогда не слышал этого имени.

— Послушай, может, хоть ты не будешь вмешиваться? — сказала Аннемари брату. — Я хочу увидеть сержанта Гэннона! Мне не важно, допросили его или нет, в сознании он или без сознания! Я хочу его увидеть и до тех пор никуда не пойду!

— Аннемари… мы опоздаем на самолет, — напомнил Джо, беря ее под руку. Аннемари понимала, что ставит брата в неловкое положение, но ничего не могла с собой поделать.

— Как вы не понимаете? Дэвид мой друг! — Она вырвалась из рук Джо.

Нет, они ничего не понимают! Больничный персонал считает ее сумасшедшей туристкой, заблудившейся в пустыне во время сафари. Дэвид Гэннон не просто человек, которого тоже спасли. Они находились бок о бок двадцать шесть дней, заботились друг о друге. Она не выжила бы, если б не он.

— Мистер Бим, — твердо заявила Аннемари, поворачиваясь к представителю Госдепартамента. — Могу я увидеть сержанта Гэннона или нет? И прежде чем вы ответите, пожалуйста, вспомните, о чем мы с вами только что говорили. Получите ли вы то, что хотите, зависит от того, получу ли я то, что хочу!

— О Боже, Аннемари! — прошептал Джо.

— Замолчи, Джо, — бросила она брату.

— Этот человек — из Госдепартамента, — напомнил ей Джо.

— И я помогаю ему исправно получать зарплату! Ну, так как, мистер Бим?

Мистер Бим пристально посмотрел на нее, затем улыбнулся.

— Идите до конца коридора, — сказал он. — Он в последней палате справа.

— Спасибо, — ответила Аинемари.

— Мисс Уорт! — крикнул ей вслед чиновник. — Могу я доложить, что вы дали согласие?

— Да, можете, — бросила через плечо Аннемари, оставив брата переживать за ее психическое состояние. Ничего не поделаешь — она должна увидеть Дэвида!

Дойдя до палаты, Аннемари замешкалась.

А что, если он попросил, чтобы его не беспокоили благодарные туристы?

Нет, это на него не похоже. Аннемари глубоко вздохнула, пригладила волосы, затем тихо постучала в дверь.

— Войдите, — позвучал голос Дэвида.

Прозвучал он бодро, и Аннемари смело вошла внутрь.

— Анни! — воскликнул Дэвид, увидев ее, но его веселое приветствие было бессильно скрасить тот факт, что он был в палате не один. Карен, скрестив ноги, сидела на краю его кровати, и оба ели мороженое! — Черт возьми, мисс Уорт, вас не узнать! — радостно произнес сержант, окинув ее взглядом.

На Аннемари опять был строгий льняной костюм, на этот раз желтый, с белой шелковой блузкой. Что ж, значит, он навсегда запомнит ее только такой, похожей на учительницу, что собралась на экскурсию с группой детей, или на библиотекаршу. Неожиданно она почувствовала себя не чистенькой и аккуратной Аннемари, а не слишком красивой и не слишком умной сестрой Сьюзен и Чэрити Уорт.

Пожалуй, третий был лишний. Аннемари увидела это в выражении лица Карен, услышала в чересчур сердечном приветствии Дэвида. Боже, какой он симпатичный — даже несмотря на синяки! Дэвид был снова чисто выбрит, а эти его глаза… стоило Аннемари заглянуть в них, и у нее закружилась голова.

— Подойдите сюда — я вас угощу, — произнес Дэвид, протягивая ей полную ложку мороженого. Аннемари заставила себя улыбнуться.

— Нет, спасибо. Здравствуйте, Карен.

Карен помахала ей рукой, явно не собираясь уходить.

— Мороженое домашнего приготовления, Анни, — сказал Дэвид. — Карен сказала, что его прислал Чарли. Я ваш должник за те финики. Подойдите сюда. Подойдите…

Аннемари нехотя подошла — поступить иначе было бы неудобно. Она испытывала смешанные чувства: грусть — потому, что уезжала, неловкость — что зашла в неподходящий момент, ревность — ведь хозяйкой положения сейчас была Карен.

— Очень вкусно, — сказала она. — Персик.