– Ага, курим, значит! – раздался над Кармашкиным голос, и Генка на всякий случай прикрыл голову руками – после таких слов получить по голове можно было за милую душу.

– Да не виноват я ни в чем! – бил себя ладонью в грудь Генка, но все было бесполезно. Он стоял в кабинете завуча, и Аделаида сверлила его насквозь неприятным взглядом.

Она ему не верила.

– А ну, подними ногу! – приказала завуч, привстав со своего места, чтобы лучше видеть. Генка показал сначала подошву одной кроссовки, потом другой. – Вот! Что я говорила! – торжествующе произнесла она, тыча пальцем в белый окурок, ярко выделяющийся на черной подошве. – Вы думали, я не знаю ваших штучек! Не первый год живем! И ладно бы на перемене, а то на уроке!

– Не курил я! – не сдавался Кармашкин. – Посмотрите сами! – Он перегнулся через учительский стол и дыхнул в сторону Аделаиды.

– А с лицом у тебя что? – ахнула завуч, хватаясь за сердце.

– С лестницы упал, – машинально ответил Генка, понимая, что теперь застрял здесь надолго.

– Так! Журнал нашли? – нахмурилась Аделаида.

– Ищем. – Кармашкину захотелось вздохнуть, но он сдержался – еще решит, что он издевается. А он ведь никому не хочет зла. Просто так получается, что у него ничего не получается. Словно рок какой-то над ним висит, словно кто-то специально делает так, чтобы Генке было плохо. А ему сейчас действительно плохо. Так плохо, как еще никогда не было.

Выбравшись из кабинета завуча, Кармашкин побрел на третий этаж. Жизнь катилась под уклон, и что делать дальше, было неясно.

Елена Прекрасная ничего не сказала, когда Генка на середине урока вошел в класс, только сделала внушительную паузу в объяснении материала. Зато Майсурадзе бурлил идеями.

Не успели они на перемене перебраться в другой кабинет, как Вовка уже подсунул ему под нос исписанную бумажку.

– Вот список нашего класса, – возбужденно заговорил он. – Синим я обвел тех, кому журнал верняк не нужен. Красным основных подозреваемых. Зеленым всех остальных, им журнал мог бы понадобиться, но я не уверен.

Генка глянул на листок. В «основных подозреваемых» числилась половина 8 «Б».

– Знаю я, как вычислить того, кто взял журнал. – Янский зевнул и почесал скулу. – Не выспались мы. Тот, кто вчера был около школы, тоже не выспался. Зевает, клюет носом, круги под глазами.

И как раз в этот момент Илюха, сидящий неподалеку от них, смачно зевнул и потер глаза.

Костик выразительно кивнул.

– Стриж, лети сюда! – замахал руками Вовка, как только отзвенел звонок. – Как дела?

– Да ничего, – пожал плечами Илюха, направляясь в их сторону.

Генка подумал, что у него к руководителю рок-банды тоже есть пара вопросиков. И сейчас самое время их задать.

– Ой, мальчики, а что вы тут делаете? – подскочила к ним Леночка. – О чем беседуете?

Увидев ее, Стриж развернулся и пошел опять на свое место. В этот момент Генка готов был задушить свою бывшую пассию, даже кулаки у него сжались. Но в последнюю секунду он сдержался. Журнал, синяки, курение, а тут еще и убийство – его точно выгонят из школы и гитару никогда уже не купят.

– Ну, давайте его уже как-нибудь найдем, – канючил нетерпеливый Костик.

– А вы все журнал ищете? – мило улыбнулась Семенова, доставая из кармана конфету. – Это у вас такая следственная группа? – Конфета была отправлена в рот, а фантик на пол. – Как интересно!

Генка машинально проследил взглядом за падающим фантиком, и тут в его голове словно искра пролетела.

Три синие полоски, голубой зигзаг.

Он даже дышать на мгновение перестал. А когда вспомнил, что не мешало бы вздохнуть, закашлялся и согнулся в три погибели, чтобы унять приступ.

– Тебе плохо? – кинулась к нему Леночка.

– Мне хорошо, – прошептал Генка, с изумлением глядя на Семенову. Сейчас она как никогда была искренней, в ее глазах читался настоящий испуг.

Неужели это она все подстроила? И после всего может запросто интересоваться его здоровьем?

– Возьми вот, – протянула Леночка конфетку, завернутую в знакомый фантик. – Они мятные, снимут кашель. Я и Илюшке давала, ему сразу помогло.

На этих словах Кармашкин выпрямился.

Теперь все сошлось. Стриж заказывает кому-то украсть журнал, чтобы предстать перед Вороновой рыцарем, спасающим ее от неприятностей. После вчерашней ссоры, когда Ксю использовала журнал как метательный снаряд, Илюха опомнился, вернулся за журналом, но на ступеньках ничего не нашел, потому что журнал уже стащил Янский. Стриж понимает, что журнал должен вернуться на свое место, ведь никому не нужно, чтобы он пропал навсегда. Поэтому Илюха идет к школе и ждет в кустах около крыльца своего часа, между делом поедая конфеты, которыми его угостила Семенова. Ну а когда он видит, что претендентов на журнал слишком много, то решает избавиться от них и забирает добычу себе. Что ж, теперь он должен вновь предложить Ксю свою любовь. И если начать следить за Вороновой, то журнал быстренько найдется…

– Эй, ты чего? – теребили Генку друзья, но ему было не до них. Он искал глазами Илюху.

Увидев, в каком состоянии находится Кармашкин, Леночка благоразумно удалилась и стала наблюдать за ним издалека. А Генка, отыскав глазами Стрижа, начал сверлить его затылок нехорошим взглядом. Тот сидел за своей партой и что-то писал на листке бумаги.

Не в тетрадке, а на листке! Хочет вызвать Ксюшу на свидание и там…

Где же он прячет журнал? Непохоже, чтобы в сумке. А может, у него пакет? Но и пакета видно не было.

В каком-то лихорадочном состоянии Кармашкин стал оглядывать весь класс. Он чувствовал, что журнал рядом, что стоит немного поднапрячься, и он все поймет. Ну, попадись ему этот журнал в руки, уж он-то его больше не упустит.

Илюха встал и вышел. Генка бросился к его сумке.

Учебники, учебники, тетрадка, небольшой пакетик со сборной игрушкой (хм, Стриж еще такими вещами увлекается?), протекшая ручка (ах, черт, испачкался!), скомканные бумажки…

Можно было не копаться, и так понятно, что журнала нет.

Так что ж он стоит? Надо бежать за Илюхой.

– Погоди! – встал на его пути Майсурадзе. – Так дела не делаются! – Он сурово сдвинул густые темные брови. – Мы либо вместе все делаем, либо не делаем ничего.

– При чем тут это! – оттолкнул его Кармашкин и выбежал в коридор.

Вовка с Костиком тяжело посмотрели ему вслед.

– У Карыча свой интерес, – вздохнул Янский. – Если он журнал найдет, то ни с кем делиться не будет.