ее до конца жизни несчастной, и самому всю вечность мучиться, что упустил свой шанс? Нет! Пока есть надежда, надо бороться! Где этот чортов Роман? Пойду морду ему набью, что ли! Вдруг полегчает?

– Софья, простите, мне очень надо уйти! – Да, мы так и не перешли на «ты», и это придавало шарма этому так стремительно и странно начавшемуся роману, хотелось верить, длиной в жизнь!

Она смотрела молча и понимающе, но по-прежнему в ее взгляде, кроме благодарности и теперь уже любви, читалось что-то странное, как будто она до сих пор злилась на меня за что-то! За что? Раздумывать не было времени! Пусть будет за то, что я так долго не появлялся в ее жизни! Так, кажется, пишут в женских романах? «Я ждала тебя всю жизнь! Почему ты так долго не приходил?» Нет времени на ее загадки! Потом, когда-нибудь, если это «потом» наступит…

Я выбежал из дома и наткнулся на машину скорой помощи. И вдруг какая-то старая бабка, завидев меня, заорала во все горло: «Убили касатикааааа! Рому убили! Он убил! Держите его! Оооон!» – переходя на визг, орала бабулька, тыча своим дряхлым пальцем в меня!

Не раздумывая, я бросился бежать! Куда я мог бежать в этом странном месте? Конечно, в лапы к призраку. Кто, кроме него, мог спасти меня от всего этого кошмара: от обвинения в преступлении, которого я не совершал?

Не позаботившись после себя прикрыть ни входную дверь, ни дверь в кабинет, я пулей влетел в кресло, закрыл глаза и чуть ли не заорал:

– Дед!

– Да здесь я, не ори! – сначала отозвался призрак, а потом явился.

– Что происходит? Ты знал, что его убьют, поэтому отпустил меня с ним?

– Ну, знал, что жизни его конец, а что убьют – не знал…

– Что значит, ты знал, что жизни его конец?! – растерянно спросил я.

– Ну, он же бесповоротно и окончательно отказался быть писателем… Согласился бы хотя бы подумать, выжил бы…

– А какой конец у него был, ты не знаешь?

– Меня вернули только в этот дом. Я не имею права выходить из него и бродить за вами по пятам. Я не знаю, что происходит за его пределами…

– И что орала та бабка, ты тоже не знаешь?

– Слышал. Она местная умалишенная. Ей никто не поверит! Ты же не убивал Романа?

– Нет, конечно! – воскликнул я.

– Значит, тебе незачем волноваться! Милиция разберется…

– Полиция… Не уверен я, что все так просто обойдется. Свидетель единственный, и она укажет на меня…

– Не поверит ей никто, не сможет она тебя вспомнить! Но если она действительно все видела... Наведайся к ней и спроси, что именно она видела и почему считает, что ты его порешил.

– Что за сленг, писатель? «Порешил»… Ладно, пойду. – Необъяснимым образом спокойствие призрака передавалось и мне. – Где она живет?

– Да, аккурат рядом с Софьей…

Я даже не стал спрашивать, что теперь будет с нашим договором и моей смертью, разобраться в убийстве Романа на данный момент казалось важнее. С тяжелым сердцем я подходил к дому Софьи. Зачем я пришел к ней тогда? Если я был уверен, что мне не уговорить Романа и жизни мне оставалось всего восемь дней… Зачем дал надежду на счастье хорошему человеку? А теперь меня, пусть и сумасшедшая бабка, обвиняет в смерти человека, которого самая дорогая мне женщина любила с юности.

Бабка сидела рядом со своим домом на лавочке. Не церемонясь, я вошел в калитку и подошел к старухе.

– А, это ты… – как-то совсем обыденно встретила меня бабуля. – Я даже рада, что ты его грохнул!

– Да не грохал я его! – возмутился я.

– Ну, как же? Я ж сама видела!

– Что ты видела? – не деликатничая, спросил я.

– Он тебя привел к дому Софьи, ты пошел любиться с ней, а в него вонзил ножик, чтобы убрать конкурента!

– Сначала пошел любиться, а потом вонзил ножик?

– Нет, ты не путай меня! Сначала ножик, а потом любиться!

– Да я руку ему пожал, чтобы попрощаться!

– Конечно, касатик, конечно! – Где-то это «касатик» я уже слышал, подумал я. – Только не руку ты ему пожал, а ножичком порезал. Да, и к лучшему это. Никогда он мне не нравился. Все к Соньке ходил, а толку ноль, только мучил девицу. Хоть бы любиться ходил, так нет же, все только за поговорить! Дурной какой-то, слишком умный в своих принципах! Сколько дед просил: напиши да напиши! Нет, болобол только болоболил. То ли дело ты: пришел и сразу быка за рога взял, то есть корову…

– Стоп! Про корову опустим…

– Хорошо, опустим корову! И вот ты его ножичком порешил и пошел к Соньке любиться.

– А зачем я его порешил? – решил полюбопытствовать я, понимая, что все слова бабки звучат как-то совсем нелепо.

– Знамо зачем, чтобы конкурента убрать!

– А какой же он мне конкурент, если ты говоришь, что любиться он к Соньке не ходил?

– Этого я уже не знаю!

– Ясно. Я пойду? – понимая, что делать здесь нечего, спросил я.

– Иди, касатик, иди!

Я вернулся к деду. Дом опустел и стал каким-то холодным и мрачным. Как я теперь здесь буду? Наверное же, полиция приедет! Опечатает… Что я им скажу? Надо бежать? А дед? Отпустит?

Я сел в кресло и закрыл глаза, дед не преминул явиться:

– Не переживай! Так быстро они за тобой не явятся! А я могу подделать документы и написать на тебя завещание. Хочешь?

– Нет. Тогда меня точно посадят, что я Ромку грохнул ради дома.

– Тоже верно. Ну, ладно, не буду подделывать… – ответил призрак, сделав вид, что он даже не угрожал мне несколько часов назад медленной смертью за восемь дней.

– И что теперь с договором? – решил я расставить все точки в наших отношениях при новых обстоятельствах.

– С каким договором? – плохо притворился дед.

– С тем, по которому я умру через 8 дней, если…

– Ах, с тем, – протянул дед. – С договором все в порядке. Как и договаривались.

– Но внука ведь теперь нет…

– А какая разница? Ты-то есть… Мы же при прошлой нашей встрече договорились, что из обоих вас