А еще через две ночи произошло событие уженесомненное, повлекшее за собой самые тяжкие, даже трагические последствия.

Брата Клеопу призрак напугать не смог, так кактот плавает в скит среди бела дня, а к ночи, когда является Черный Монах,обыкновенно бывает уже нетрезв и ничего не страшится. Но кроме этого в пролив,отделяющий Ханаан от Окольнего острова, еще частенько наведывается бакенщик, вобязанности которого входит расставлять фарватерные вехи, часто перемещаемыетечением и ветром. Бакенщик этот не монах, а мирянин. Живет он в маленькой избена северном, почти не населенном берегу Ханаана, с молодой женой, сильнобеременной. Вернее, жил, так как теперь изба стоит пустая.

Позавчера за полночь бакенщик и его женапроснулись от громкого стука в стекло. Увидели в залитом лунным светом окнечерный куколь и сразу поняли, кто к ним пожаловал. Ночной гость погрозилокаменевшим от ужаса супругам пальцем и потом тем же перстом, с душераздирающимскрежетом, начертал что-то на стекле (как после выяснилось, крест – старинный,восьмиконечный).

Затем призрак исчез, но у женщины отпотрясения случился выкидыш, и, пока муж бегал за помощью, несчастная истеклакровью. Бакенщик же рассказал монастырским властям о ночном видении и принялсясколачивать два гроба: один жене, второй себе, ибо твердо сказал, что житьдалее он не желает. Вечером сел в лодку, выплыл на простор и, привязав к шеекамень, бросился в воду – с берега это многие видели. Утопленника искали, но ненашли, так что второй гроб остался невостребованным.

Город теперь не узнать. То есть днем он такойже многолюдный, как прежде – никто из паломников бежать с острова не торопится,поскольку любопытство и тяга к таинственному в людях сильней благоразумия истраха, но ночью улицы совершенно вымирают. Про Василисков скит говорятнехорошее. Мол, нет страшнее места, чем то, где раньше благость была, а потомпрохудилась – будь то брошенная церковь, либо оскверненное кладбище, и уж темболее спасительный скит. Среди братии и местных жителей крепнет суждение, чтозаступника надо послушать и схимников с Окольнего увезти – не то Черный Монахосерчает еще пуще.

Архимандрит прошел по всему Ханаану с крестнымходом, а избушку бакенщика окропил святой водой, но все равно к тому местутеперь никто не ходит. Я, впрочем, наведался (правда, утром, при солнечномсиянии). Видел пресловутый крест, накарябанный на стекле. Даже потрогалпальцем.

Вы только не подумайте, кудесник Мерлин, чтоваш рыцарь окончательно перетрусил. Я готов рассмотреть версию, что вселеннаяне исключительно материальна, но это означает не капитуляцию, а переменуметодики. Кажется, придется снять одни доспехи и надеть другие. Но сдаваться яне намерен и о помощи вас пока не прошу.

Ваш Ланселот Озерный.

* * *

Это во всех отношениях удивительное письмопроизвело на участников совещания неодинаковое впечатление.

– Храбрится, а сам до смерти напуган, – сказалепископ. – По себе помню, как это страшно, если мир с ног на головупереворачивается. Только у меня наоборот было: я с детства верил, что миромвладеет дух, и когда впервые заподозрил, что Бога никакого нет, а есть однатолько материя, то-то мне тоскливо, то-то бесприютно сделалось. Тогда и вмонахи пошел, чтоб всё обратно с головы на ноги поставить.

– Как? – поразился Бердичевский. – Это у вас,у вас такие сомнения бывали? А я полагал, что… Он смешался и не договорил.

– Что только у тебя? – закончил за негоМитрофаний с невеселой усмешкой. – А что у меня одна лишь святость внутри? Нет,Матвей, одна святость только у скучных разумом бывает, а человеку мыслящемутяжкие искушения в испытание ниспосылаются. Благ не тот, кто не искушается, атот, кто преодолевает. Никогда и ни в чем не сомневающийся мертв душой.

– Так вы, отче, верите в эти чудеса? –спросила сестра Пелагия, отрываясь от вязания. – В привидение, в хождение поводе и прочее? Раньше вы иначе говорили.

– Что мальчик имеет в виду под переменойдоспехов? – задумчиво пробормотал преосвященный, будто не расслышав. –Непонятно… Ах, до чего ж интересны и многосмысленны пути Господни!

Пелагия же высказала замечаниепсихологического свойства:

– По прошлому письму я предположила, что вашпосланник увлекся той соблазнительной дамой и про поручение ваше забыл, оттогои перерыв в корреспонденции. Здесь же про нее всего одно упоминание, мимоходом.Не знаю, правду ли Алексей Степанович пишет про призрака, но совершенно ясно,что молодой человек и в самом деле перенес сильнейшее потрясение. Иначе он низа что не забыл бы о такой привлекательной особе.

– У женщин одно на уме, – досадливо поморщилсяархиерей. – Вечно вы преувеличиваете свое воздействие на мужчин. На свете естьзагадки потаинственней, чем романтичные незнакомки в вуалетках. Ох, выручатьнадо мальчугана. Помощь ему нужна, хоть он и отказывается.

Тут Матвей Бенционович, слушавший рассуждениявладыки и его духовной дочери с удивленно поднятыми бровями, не выдержал:

– Так вы это серьезно? Право, отче, я на васудивляюсь! Неужто вы приняли эти басни за чистую монету? Ведь Ленточкин водитвас за нос, разыгрывает самым бесстыдным образом! Разумеется, все эти дни онпроволочился за своей “принцессой”, а теперь выдумывает сказки, чтоб над вамипотешиться. Это же очевидно! Я одного не возьму в толк – как вы могли послать сответственной миссией беспутного молокососа? С вашим-то знанием людей!

В словах товарища окружного прокурора были илогика, и здравый смысл, так что Митрофаний даже смутился, а Пелагия хоть ипокачала головой, но спорить не стала.

Так и разошлись, не приняв никакого решения.Драгоценное время было упущено попусту. Это стало ясно двумя днями позднее,когда пришло третье письмо.

Из-за осенних ливней дороги были размыты,почтовая карета сильно запоздала, и епископу доставили конверт уже на ночьглядя. Невзирая на это, владыка немедленно послал за Бердичевским и Пелагией.

* * *

Третье письмо Алексея Степановича

Эврика! Метод найден!