— К нам приехал помощник депутата. Он хочет поговорить снашей сотрудницей. Сегодня утром она безобразно вела себя у здания парламента.

Ударила депутата по лицу, приставала к нему с разныминепристойными обвинениями, кричала, что у нее есть от него ребенок. Разве уКривцовой есть дети?

— Нет, — сразу ответила Света, — это все вранье. Она ничеготакого не делала… — В этот момент незнакомец повернул голову, и Света с ужасомузнала в нем одного из сидевших в машине людей. Значит, это был помощникдепутата.

— Откуда вы знаете, что она делала? — спросил незнакомец. —Вы разве с ней разговаривали? Или встречались?

У него было круглое лицо с чуть выступающим впередподбородком. И светлые, кажется, голубые глазки, совсем не страшные. Светапочувствовала, как краснеет.

Она не умела врать так нагло, в лицо. Эта ее привычкасказывалась и на отношениях с мужчинами. Когда нужно было соврать или дажепромолчать, она начинала неудержимо краснеть.

— Действительно, — кивнул Глебов, — откуда вам все известно?Кстати, я вас не представил. Это редактор отдела культуры нашей газеты СветланаРыженкова. А это помощник депутата Тетеринцева, господин Бондаренко. Откуда,Света, вы все знаете? Вы разговаривали с Кривцовой? Где она сейчас находится?Вы не сказали ей, что мы ищем ее весь день?

— Я не знаю, — краснея еще больше, прошептала Света, — незнаю, где она сейчас находится. Но Римма порядочная девушка, она не моглатакого сделать.

— Это мы с вами потом решим, что она могла, а чего не могла,— вконец рассердился Глебов. — Мне звонили уже из милиции, и вот сейчас приехалпомощник депутата, а вы здесь рассказываете нам, какая она хорошая девочка.Пусть напишет объяснение, как только явится. Или вообще — пусть сразу зайдет комне.

— Она вам не звонила сегодня? — уточнил Бондаренко.

— Нет, — сказала Света, чувствуя, что оба понимаюточевидность ее вранья.

— Нет, — повторила она с вызовом.

— У нее есть мобильный телефон? — спросил гость.

— Она его обычно не носит. Оставила в редакции, — быстроответила Света, радуясь, что наконец может сказать правду.

Помощник депутата испытующе посмотрел на нее. Он, очевидно,почувствовал, когда именно она ему врала и когда говорила правду. Видимо, чувствовалэто и Глебов. Поэтому, нахмурившись, он сказал:

— Я временно отстраняю Кривцову от обязанностей нашегопарламентского корреспондента. Пусть напишет объяснение, и мы тогда разберемся,что там случилось. Найдите ее и пусть срочно явится в редакцию.

— Хорошо, — испуганно сказала Света.

Она уже повернулась, чтобы выйти, когда помощник депутатавдруг схватил ее за руку. И от этого прикосновения она вздрогнула, словно онсобирался убить ее прямо в кабинете Главного.

— Скажите ей, что нам очень нужно поговорить, — улыбнулсяБондаренко.

Вернее, показал свои зубы при этом, а глаза у негооставались бесстрастными и холодными.

— Да, — кивнула Света, освобождаясь от его хватки, — да,конечно.

Выскочив из кабинета Главного, она добежала до своейкомнаты, схватила телефон и, набрав номер, закричала в трубку:

— Они уже здесь, Римма. Ищут тебя повсюду. Главный ругается,просит, чтобы ты написала объяснительную.

— Ты ему сказала, где я нахожусь?

— Нет, конечно. Но он распорядился отстранить тебя от работыв парламенте за твое поведение. Теперь уже говорят, что ты приставала к нему. Вобщем, все валят на тебя.

— Ничего, разберемся. Ты потом зайди к Ник-Нику и объяснивсе толком.

Только не говори, где я нахожусь. Поняла?

— Конечно. Он хочет твоего объяснения, но я ему все скажу.

— Света, — сказал кто-то из девушек за ее спиной, — к тебепришли.

— Потом, — отмахнулась Света, — короче, ты быстрее ищиВадима. И сразу позвони мне, как только найдешь его и заберешь пленку.

Положив трубку, она повернула голову и с ужасом увидела заспиной того человека, с которым только что разговаривала в кабинете Главного.Света попятилась к стене, чувствуя, что ей не хватает воздуха.

— Вы, кажется, говорили с Кривцовой, — холодно произнес он.— Не позвоните ли вы ей еще раз?

Точкин вошел в кабинет почти сразу же после вызова Корытина.Невысокого роста, худой, стремительный, с цепким взглядом — в нем ощущаласьэнергия, присущая очень деятельной натуре. Войдя в кабинет, он коротко кивнулДронго и вопросительно посмотрел на ответсека.

— Это наш сотрудник, Олег Точкин, — представил его Корытин.— А это господин Конти, сотрудник английской радиокомпании. Он делает передачуо гибели Славы Звонарева.

— Давно пора, — буркнул Точкин, — а то все делают вид, чтоничего не случилось.

— Ты не горячись, — строго заметил Корытин. — Давай спокойнои объективно.

Господин Конти хочет с тобой поговорить.

— О чем? — удивился Точкин.

— О последних статьях Звонарева, о его замыслах. В общем —обо всем. И о его компьютере. Об информации, которую переписали следователипрокуратуры — Не понимаю, — у Точкина стало злое и непроницаемое лицо, — окакой информации вы говорите, Савелий Александрович? Вы что-то перепутали.

— Ничего я не перепутал. Господин Конти собираетсяподготовить специальный репортаж об убийстве Звонарева. Специальный, ты меняпонимаешь?

— Ничего не понимаю, — разозлился Точкин. — И ничего у менянет, никакой информации. Я лучше пойду, а вы тут говорите без меня.

Он вскочил, собираясь выйти из комнаты, когда Дронго, доставбумагу, вдруг прочел:

— Корытин Савелий Александрович и Олег Точкин, двасотрудника газеты, которые знают о том, что Сорокин ищет специального экспертадля проведения независимого расследования по факту убийства Звонарева. Вы,кажется, и есть Точкин?

Олег остановился. Минуту он смотрел на сидевшего перед нимчеловека. Потом шумно вздохнул:

— Вы Дронго?!

— Я имею отношение к этой проблеме, — уклонился тот отпрямого ответа. — Во всяком случае, меня просил приехать сюда Павел Сергеевич.Вы все поняли?

— Так бы сразу и сказали, — Точкин шумно вздохнул иплюхнулся на стул. — Только больше никому не говорите, что вы эксперт, иначевся редакция будет знать о независимом расследовании.

— Сорокин заверил меня, что только вы двое и будете знать омоем появлении в газете. От вас я не стал скрывать, зачем мне нужна вашаинформация.