— Так вот, оно из коллекции Хобота. Кроме того, — продолжал Вовка, — ребята говорят, что он большой любитель икон и якобы иногда занимается их контрабандой. Пока что взять его на этом деле не удавалось. Кстати, состояние твоего знакомого оценивается в такую астрономическую сумму, что даже мне ребятки не решились назвать ее по телефону. Вот и думай, с кем связалась! Когда мужу будешь звонить?

— Завтра, — рассеянно ответила я и, поблагодарив товарища Ульянова, попрощалась.

Что ж, сведения, сообщенные мне Вовкой, конечно, интересные, но теперь они мне совершенно ни к чему. Я свое дело сделала, о готовящемся преступлении предупредила, теперь можно и отдохнуть.

По дороге домой я заехала в местный «Мини-маркет» и купила ореховый торт-мороженое с интересным названием «Иллюзия».

Во дворе дома наблюдалась веселая возня. Дуська и тетя Вера увлеченно накрывали на стол, молодой парень с длинными волосами разводил костер, Захар рубил сухую яблоню — короче, жизнь кипела вовсю. Я отозвала Евдокию и поделилась с ней полученной информацией.

— Так и знала, что он бандюга! — в сердцах заявила сестрица. — Говорила тебе: не нужен мне такой жених! А ты все: шуба, бриллианты… Слава богу, что отделались от него! Черт с ними, с бриллиантами, пошли, поможешь на стол собрать.

К слову сказать, ненавижу я эту предпраздничную суету и люблю приходить в гости с небольшим опозданием, когда стол уже накрыт и все сидят на своих местах. Поэтому, промычав что-то невразумительное, я схватила полотенце и ринулась в душ. Приблизительно в течение часа я принимала водные процедуры, потом мне приспичило наводить марафет и подбирать наряд, приличествующий случаю. Таким образом, когда я предстала пред светлы очи присутствующих, все они уже сидели за столом и готовились поднять первый тост за юбиляра. Виновник торжества расположился во главе стола. По случаю праздника он облачился в парадный мундир, из чего я сделала вывод, что дядя Саша был летчиком и прошел славный боевой путь. Вручив подарок, я уселась за стол. Как и полагается, меня представили и дяди-Сашиной сестре, и бабке Степаниде, и сыну Сереге из Симферополя. После этого потребовали тост в честь полковника. Едва я подняла бокал с шампанским и открыла рот, чтобы разразиться речью, как послышался шум подъезжающего автомобиля, калитка распахнулась, и… появился Хобот собственной персоной. В руках он держал огромную корзину роз и коробку коньяка «Мартель».

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался Герман Максимович. — Простите внезапное вторжение. Я отец вот этой пигалицы, — кивок в мою сторону. — Только сегодня прибыл и через пять часов уже уезжаю. Служба! От всей души поздравляю вас, Александр…

— Петрович, — подсказал обескураженный полковник.

— Петрович, — не стал спорить Хобот. — Примите этот подарок. От всей, так сказать, души.

Мы с Дуськой были настолько удивлены появлением «папочки», что забыли вернуть на место челюсти, почему-то упавшие куда-то в район колен. Тем временем события продолжали развиваться. Дядя Саша, оправившись от первого шока, засуетился, освобождая место для Хобота рядом со мной. Герман Максимович подошел ко мне вплотную, раскрыл объятия и произнес со слезой в голосе:

— Ну, здравствуй, дочка!

Я моментально покраснела, упала в его объятия с надрывным всхлипом «Папка!» и зарыдала. Гости украдкой утерли слезу и уткнулись в тарелки. Мы с Хоботом тоже уселись за стол. Мне, честно говоря, даже шашлык в горло не лез, хотя я и слыву среди знакомых большим любителем этого блюда. Я меланхолично потягивала шампанское из бокала, гадая, что же заставило Хобота явиться сюда. Ох, чует мое сердце, не зря сегодня мне Вовка приснился, да еще в компании с Ромкой и Венькой! Через полчаса, когда большинство присутствующих захмелело, опять распахнулась калитка. На сей раз появилась белая рубашка с букетом цветов в руке.

Тетя Вера схватилась за сердце, храбрый полковник закатил глаза, готовясь шмякнуться в обморок, а бабка Степанида прошамкала:

— Сынок ихний, Ленька. Явился, знать, отца-то проздравить. Глянь, и цветы приволок! Неужто и на том свете цветы исть? Господи, уж десять годков, как помер, а все от него спокою нет!

Степанида истово перекрестилась. При ближайшем рассмотрении оказалось, что рубашка с цветами всего-навсего негритенок Ванька, юнга с «Ариэли». Просто он несколько сливался с наступившей темнотой.

Ванька наметанным глазом определил, кто является виновником торжества, подошел к дяде Саше и протянул ему букет.

— Поздравляю, — буркнул юнга и уселся рядом со мной. — Где торт?

— Ты, Иван, поешь сперва, — голосом строгой училки сказала я, — сладкое на третье!

— А ты кто ж такой будешь, чумазый? — обратился полковник к Ваньке.

— Племянник это мой, — опередил меня Хобот, — сестренки моей младшей сынок. Она замуж за бразильца вышла, вот и получился такой Ванька.

У меня уже голова шла кругом от обилия новых родственников, да и Дуська, по всему видно, слегка растерялась. Она стала заваливаться на плечо к Захару, бормоча при этом что-то малопонятное. Оно и понятно, ведь до этого момента она была единственной моей сестричкой, а теперь вот еще и братишка появился!

— Ну что ж, — хлопнул себя по коленям какое-то время спустя Герман Максимович, — пора мне! Проводи, дочка!

Я поднялась и словно во сне потопала за «папочкой».

«Хана! Сейчас-то он меня и прикончит, а потом в море притопит. Утречком отдыхающие найдут мое бездыханное тело!» — с такими невеселыми мыслями я вышла за калитку и зажмурилась.

— Ты чего глаза-то закрыла? — поинтересовался дядя Гера.

— А вы меня убивать будете?

— Когда? — удивился Хобот.

— Не знаю, — я совсем растерялась. — Может, сейчас, а может, и позже…

Антиквар рассмеялся:

— Нет, убивать я тебя не буду, а вот отблагодарить хочу. Держи!

Он протянул мне маленькую бархатную коробочку. Я дрожащими руками открыла ее и замерла без дыхания: внутри, на атласной подушечке, лежал перстень. В неверном свете фонаря камень в нем заиграл всеми цветами радуги.

— Эт-то ч-чт-то? — отчего-то шепотом спросила я.

— Это, дочка, перстень, — спокойно ответил Хобот. — А перстень не простой. Его государь император Николай Второй подарил на день тезоименитства своей супруге, императрице Александре Федоровне. Видишь, внутри вензель императорского дома Романовых?

Герман Максимович взял кольцо с подушечки и надел мне его на палец:

— Смотри-ка, впору! Теперь оно твое, носи, не снимая, как талисман.

— Но… я… я… не… могу… Не надо, а? — жалобно попросила я Хобота. — Я же просто так, я не хотела… Честное слово! Оно же безумно дорогое! Я не могу его взять! Что я мужу скажу?

— Я тебе так отвечу, Евгения, если бы ты меня не предупредила, я потерял бы гораздо больше. Поэтому я и дарю тебе этот перстень. Поверь, благотворительность — не мое хобби, но я умею быть благодарным. Не обижай старика, возьми, и покончим с этим. А мужу твоему я сам все объясню.