в союзе с Римом; долгое время заведовал он наследством малолетних сирот своего умершего сотоварища как опекун, забирая в свою пользу доходы с капитала и растрачивая имущество. Вынужденный наконец отчитываться, представил фальшивый отчет с явными следами подчистки.

Но достаточно было честолюбивому Эмилию Скавру привлечь к суду Долабеллу, после того как кончился срок наместничества, и Веррес в страхе за себя выступил свидетелем со стороны обвинения и усердно содействовал осуждению своего бывшего начальника. Вскоре за тем он начинает искать места претора. Избиратели были засыпаны деньгами; сотни тысяч сестерциев прошли чрез руки специалистов по подкупу, и Веррес был избран претором. Судьба ему улыбнулась: при жеребьевке ему досталась должность городского претора. Теперь его алчность к наживе нашла богатую пищу. Он брал взятки, не стесняясь, за утверждение завещаний; и намекал просителям и даже прямо требовал денег. Приходилось ли брать подряд на ремонт и постройку храма, общественного здания, подрядчики знали хорошо, что прежде всего надо задобрить Верреса взяткой. Самого Верреса повидать было трудно, и бывалые люди скоро смекали, что дельце лучше всегда устроить чрез третьих, близких Верресу лиц. Веррес очень благоволил к красавице-гречанке Хелидоне, и потому ее квартира вечно была полна просителями. И деловитая дама без церемоний определяла сумму денег, которую рассчитывал заработать ее приятель на том или другом подряде.

Но окончилась претура, и Веррес сумел получить пост наместника в Сицилии.

Это была богатая и многолюдная провинция. Более полутораста лет она находилась под римской властью: были здесь и независимые города, пользовавшиеся политической самостоятельностью в разной степени, и, наконец, зависимые от Рима городские общины, платившие дань. Население жило неспокойно и не в ладу между собой. Неоднократно сицилийские рабы поднимались против притеснявших их помещиков, владевших крупными плантациями. Из Испании и Италии переправлялись сюда остатки мятежных шаек. Из той же Италии являлись алчные откупщики. И среди этой пестрой смеси свободных и несвободных общин, раздраженных помещиков и готовых к восстанию рабов, призван был чинить суд и расправу римский наместник. Положение его еще более осложнялось тем, что сообщение с Италией было трудным и опасным: междоусобицы отвлекли внимание римлян от моря, и там водворилось самое бесшабашное разбойничество. Пираты свободно разгуливали по всему Средиземному морю, объединялись в настоящие союзы, имели особые склады, брали правильную дань с торговцев и шкиперов, дерзко подъезжали даже к устью самого Тибра.

Новый наместник по-своему использовал это обстоятельство: он сообразил, что затруднительное сообщение с Римом лишь усилит его власть на богатом острове.

В Сицилию он явился, как всякий наместник, окруженный шумной свитой разнообразного люда, стремившегося к наживе. Первое место, конечно, принадлежало раболепным, готовым ко всем услугам, продажным и льстивым авантюристам греческого и римского происхождения. Тут был и гадатель Волузий, и крикливый глашатай Валерий, и медик Артемидор. Эта свита еще увеличилась туземными прихлебателями, среди которых не последними были нахальные, развратные служители знаменигого храма Венеры на горе Эриксе, к которому наместник весьма благоволил. Иные из этих проходимцев сумели занять выгодные должности по сбору дани, другие получали прибыльное место городского жреца. Но самую видную роль среди всей толпы, суетившейся около правителя Сицилии, играли ловкий, бессовестный и находчивый вольноотпущенник Тимархид и хладнокровный, расчетливый Апроний.

Первый ведал все темные сделки и рискованные предприятия; второй заведовал делами по откупам и сборам даней и пошлин.

Окруженный подобострастной толпой приспешников, уверенный в своих римских друзьях, Веррес зажил невиданно великолепной жизнью, обложивши в свою пользу всех и все в Сицилии данью, наживался и насчет частных лиц и насчет государства. Его казна, несмотря на беспрерывные пиры и увеселения, быстро росла, его собрание драгоценных статуй и художественной утвари походило на громадный музей.

Иногда молва о неслыханных деяниях сицилийского наместника достигала Рима, но многочисленные друзья и отец Верреса умели зажимать рты недовольным и обиженным. Сенат не всегда оставался глух к жалобам, но все ограничивалось одними негодующими разговорами.

Тем временем Гай Веррес жил в роскошных палатах царя Гиерона, не покидая зимой своего богато убранного ложа за столом, который был обильно заставлен отборными яствами для многочисленных гостей хлебосольного и любившего общество наместника.

Весной он отправлялся в объезд своей провинции на носилках, которые несли 8 дюжих носильщиков. С венком на голове, с надушенной коробочкой в руках, он томно возлежал на подушках из драгоценной материи, набитых лепестками мальтийских роз. Прибыв в приморский город, он раскидывал лагерь на прохладном побережье и никогда не утруждал себя подъемом в город, лежавший на высоком утесе. Но наступало лето, и наместник удалялся вместе с сыном отдыхать на роскошную дачу среди сиракузских благоуханных рощ и предавался там самому необузданному веселью.

Естественно, что мало-помалу при полной безответственности своих предыдущих деяний Веррес стал смотреть на Сицилию как на полную свою собственность, которой он мог распоряжаться по полному своему усмотрению. И его страсть к деньгам и пристрастие к мраморным статуям и художественным вещам развились до невероятных размеров.

Как верховный судья, он обложил всех тяжущихся побором в свою пользу. Наследник лишь тогда удерживал свое наследство, если откупался щедрой подачкой Верресу. Если богач-провинциал отказывал ему в чем-либо, то кто-нибудь из приспешников Верреса обвинял дерзкого в хищении или каком-либо другом проступке, и так как судебных заседателей назначал сам Веррес из своей же свиты, то несговорчивый и упрямый провинциал терял вскоре свое добро и разорялся.

Как наместник, он должен был следить за данью, которую вносили сицилийцы римской республике хлебом (десятина). Сбор этой дани брала на себя обыкновенно компания римских откупщиков, уплативши заранее государству крупную сумму. Закон, установленный предшественниками Верреса, предусматривал все злоупотребления. Веррес издал свой закон, выгодный для откупщиков. И откупщики, заплатив крупную взятку Верресу, наживались на сборе хлеба.

Кроме этого хлеба, государство поручало Верресу закупать хлеб на сумму около 36 миллионов сестерциев. Веррес деньги забирал себе, хлеб посылал из своих запасов, которые составлял себе всякими неправдами. Мало того, вместо хлеба или при хлебе требовал денег, которые тоже оставлял в свою пользу.

Земледельцы разорялись; одни с отчаяния бросали свои участки и убегали куда глаза глядят, другие с горя кончали с собой. Страна пустела и безлюдела: в иных местах население уменьшалось вдвое и втрое.

Но главное, что занимало Верреса, это драгоценные статуи и художественно исполненная утварь. Сам он был неплохой знаток в искусстве, а кроме того у него было в свите два опытных оценщика: еще в Малой Азии у него нашли убежище два брата, греки из городка Кибиры, недурные художники, попавшиеся в темных делишках. Они ловко проведывали, где находятся драгоценная посуда, древние,