Ох, если бы сейчас здесь была Светочка Галазова! Как бы она ликовала! Подумать только! Ненавистный Гарнир — отец одной из убитых девушек! Косвенно это доказывает его причастность, но…

Я пока еще сомневалась.

— Простите, — осторожненько спросила я. — А он знал, что Оля его дочь?

— Конечно, знал, — кивнула Римма Владимировна. — Лешка постарался. Думаете, я сама сюда на работу устроилась? Как бы не так! Меня и сейчас съесть готовы. Как будто я виновата в чем…

— Леша — это Олин брат? — уточнила я.

— Да.

— И он попросил, чтобы Гарнеев устроил вас и Олю на работу?

— По-про-сил? Что вы, Таня! Леша никогда ничего не просит! Он все требует… У него характер — не приведи господи! Я даже не знаю, как он нашел Василия, а вот нашел… Подсчитал все, пристал ко мне — как фамилия отца Оли? Мы с Васей познакомились еще в институте, в Тарасове. Я и не знала, что Алексей в Тарасов ездил! Только вдруг является Вася и объявляет, что ему легче выполнить Лешкины требования, чем продолжать с ним общаться! Вот так я и оказалась здесь. А Оля… Она уехала после этого.

— Постойте! А фотограф? Выходит, его не было?

— Как же? Был. С него все и началось. Он приехал, познакомился с Оленькой и предложил ей работу. Только я сразу не поверила: Ольга была толстовата для топ-модели. Но разве ее удержишь? Собралась и уехала в Тарасов. Только Лешка сказал, что это тоже он договорился, что Ольгу устроят на работу…

Ага, все-таки проклятый фотограф связан с Лешей, а может, и с Гарнеевым.

— Как вы думаете, Олин жених мог знать об этом фотографе?

— Сережа? Нет. Он не знал. Сережа — славный мальчик. Вряд ли он во всем этом замешан, Танечка…

Она подумала и снова решительно покачала головой:

— Нет. Да вы сами с ним поговорите. Только я думаю, он здесь ни при чем…

— Спасибо вам, — поблагодарила я несчастную женщину.

— Таня, а вы найдете убийцу?

— Постараюсь, — пообещала я.

Она смотрела на меня грустно, но все же с надеждой.

Я постараюсь его найти. Хотя черт знает, как мне собрать проклятые пазлы. Столько разных людей, и столько черных пятен!

Мы ехали по довольно пустынному шоссе. Когда мчишься на большой скорости, возникает ощущение, что все эти кустарнички, что растут по обочинам, несутся тебе навстречу.

— Бедные дурехи, — сказала я, не отрывая глаз от дороги, которая каждое мгновение словно рождалась из темноты. — Красивой жизни им захотелось! А погибли так уродливо и нелепо.

— Ой-ой, а кто-то недавно толковал, что эти девочки нас не волнуют. Они-де взрослые и сами должны понимать, на что идут.

— Да все верно, только жалко, что они-то надеялись вытащить счастливый билетик, а попугай им попался мизантроп… Маму Ольгину жалко.

— А братца? — усмехнулся Сашка.

— Братца почему-то не очень. Я вообще с него деньги взяла бы заранее, а то, глядишь, окажется, что это он всех и поубивал. И тогда плакали наши денежки…

— У него нет мотива, — утешил меня Сашка.

— Это тебе так кажется. Может, он маньяк. У моей знакомой недавно муж на Алтынке лежал с маньяком. Тот был сначала экстрасенсом, а потом у него съехала крыша. Он начал видеть в каждом человеке демона и стал кидаться на людей. Загрыз целую семью, представляешь? А с виду — интеллигентный тихий парнишка. Может, наш Алеша тоже поехал на почве политики, и мерещатся ему «кровавые мальчики».

— Тогда уж девочки, — грустно поправил Сашка. — А тебе вот скоро начнет мерещиться бензин.

— Что? — не поняла я. — Это тут при чем?

— На отметку посмотри. Скоро мы встанем и начнем попрошайничать. Подайте бензинчику до Тарасова…

— О, — простонала я, увидев, что положение у нас действительно не самое лучшее. — Ну я и тормоз нынче! Как же я не посмотрела!

Слава богу, мы уже въехали в Тарасов и невдалеке виднелась заправка. Увидев вывеску, я вытаращила глаза.

— Сейчас со мной будет истерика, — предупредила я Сашку. — Не пугайся.

— С чего бы это?

Я показала на вывеску. Его физиономия так вытянулась, что я не удержалась и злорадно хихикнула.

— Да уж. Все поезда, все корабли, что называется…

Неоновая вывеска свидетельствовала, что бензоколонка принадлежит все той же пресловутой «Приме-Д».

* * *

— Наконец-то я догадалась, что означал совет заняться животноводством! — поведала я Сашке.

— Что? — Он обернулся с выражением крайнего недоумения. — Не понял.

— Кости. Совет заняться животноводством. — Я открыла дверцу и вылезла наружу. Начинало темнеть. — Кстати, сколько сейчас времени?

— Десять, — сказал он.

Я присвистнула.

— Черт, нас же Светка с Пашкой ждут. У них там какие-то умопомрачительные новости, которые или все окончательно прояснят, или все окончательно запутают…

— Ты не ответила, при чем тут кости с животноводством?

— Ни при чем. Я перестала что-либо понимать. Мой «IQ» явно поистаскался. Теперь он как у… имбецила… С таким нельзя в космонавты и сыщики… Вот и придется заняться животноводством. Похоже, это единственное, на что я теперь пригодна.

Я вставила шланг. Достала из кармана сотенную, подумав, добавила еще полтинник.

Подойдя к окошку, сунула деньги и машинально подняла глаза.

Детская мордашка в окне разглядывала меня с любопытством и восхищением.

— Надо же, а я-то думала, что ночью детский труд запрещен, — пробормотала я, рассматривая малолетку. — Дитя, ты что здесь делаешь?

— Работаю, — пискнула девчонка. Под глазом у нее красовался огромный синяк. Лет ей было не больше пятнадцати.

— А фингал откуда?

— Упала, — примитивно соврала девчонка, хлюпая носом.

— Ага, поскользнулась раз пять на арбузной корке, — не поверила я. — Тут не обошлось без мужского кулака.

— Да все нормально, — улыбнулась девочка. — Зато платят хорошо.

— Не спорю. Рублей семьсот. Тебе этого хватает. Не то что твоему хозяину.

— А здесь не хозяин. Хозяйка, — сказала малявка. — И потом, мне не страшно.

Последние слова прозвучали неуверенно.

Я поняла, что ей на самом деле очень даже страшно, но главное — как бы не уволили…

Вздохнув, я все-таки посоветовала ей быть осторожнее и постараться не падать на арбузных корках.

Дойдя до машины, я обернулась.

— Слушай, — задумчиво спросила я у Сашки, — а разве ночью у нас детям работать не запрещено? Или на «Приму-Д» общие правила не распространяются?