и другие марианские лидеры. Однако ситуация сложилась явно не в пользу нурсийца, и ему пришлось отправиться фактически в почетное изгнание.

Серторий навсегда покидал Италию. В его биографии наступала новая полоса. Отныне он не зависел от знатных покровителей или могущественных соперников; впереди были самые бурные годы в его жизни.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

СТРАНА ГЕСПЕРИД

К началу I в. римляне установили свой контроль над восточной, центральной и южной Испанией, тогда как запад и север Пиренейского п-ва, а также сами Пиренеи находились под их властью лишь номинально[186]. Еще в 197 г. Иберия была разделена на две провинции — Hispania Citerior и Hispania Ulterior, центрами которых стали соответственно Новый Карфаген (совр. Картахена) и Кордуба (совр. Кордова). Во время Второй или Третьей Македонской войны их соединили, но в 167 г. их разделили окончательно (Liv., XLV, 16, I)[187]. Но в целом административное устройство страны долгое время оставалось неупорядоченным, поскольку основные усилия наместников были направлены на подавление восстаний туземцев и покорение новых территорий. Боевые действия велись почти непрерывно, поскольку для обеспечения безопасности уже подвластных территорий приходилось проводить новые завоевания[188]. Но именно военные потребности заставляли римских полководцев налаживать отношения с испанскими общинами, постепенно ставя их на институциональную основу[189]. Это было также необходимо для предотвращения мятежей туземцев, ибо именно неопределенность условий, на которых строились отношения с ними, создавала почву для произвола, чреватого волнениями. Однако возможность всерьез заняться административными проблемами у наместников появилась, пожалуй, лишь после Нумантинской войны[190]. Тогда же начали свою деятельность сенатские комиссии, которые решали вопросы, связанные с только что завоеванными территориями, — устанавливали границы, выделяли земли в ager publicus («общественное поле»), определяли размеры налогов[191]. Наместники же, помимо руководства войсками, должны были организовывать сбор налогов и чеканку монеты по римскому стандарту, наблюдать за разработкой рудников, разбирать наиболее важные судебные дела[192]. Поскольку штат наместника был немногочислен, состоя преимущественно из его свиты[193], и потому не мог справляться со всеми возложенными на него функциями, часть их передавалась местным общинам[194]. Недаром римляне поощряли создание новых civitates[195].

Положение испанских общин было различным. Одни считались свободными, другие — подчиненными или подданными, третьи имели римское устройство[196]. Первых в Испании было совсем немного, к ним относились часть финикийских и греческих колоний (Малака, Секси, Эбес, греческая община Эмпориона), а также, вероятно, некоторые испанские города, например Сагунт. Какие из них имели статус civitates foederatae, а какие — civitates sine immunes et liberae, как правило, сказать трудно.

Большинство местных общин относилось к числу подчиненных или подданных и платило налоги в римскую казну. Правда, socii не были обязаны делать это в мирное время, но из-за постоянных войн им редко приходилось пользоваться этой привилегией. Союзники к тому же были обязаны нести военную повинность[197].

Что же касается городов с римским устройством, то таковыми в первую очередь становились города, основанные самими римлянами. При этом следует заметить, что многие из них, как показывает пример Тарракона, Италики, Гракхуриса, долгое время не получали привилегированного статуса[198]. До времени Цезаря в Испании не было римских колоний и имелись лишь две, максимум четыре латинских — Картея, Кордуба, возможно, также Италика и Илерда[199].

Как уже говорилось, большинство испанских общин было обязано платить налоги. Население платило подати в размере 1/20 (первоначально — 1/10) урожая (vicesima) или вносило его стоимость по таксе, устанавливаемой наместником. Для некоторых налогов существовал налог шкурами, плащами, лошадьми[200]. Значительная часть денег и провианта, поступавших от провинциалов, уходила не в Рим, а расходовалась на содержание армий, стоявших в Испании, а позднее и Мавретании[201].

Разумеется, здесь, как и в прочих провинциях, нередко царил произвол наместников, занимавшихся взяточничеством и вымогательством. Тяжелым бременем ложилась на плечи местных жителей снабжение расквартированных в Иберии римских войск. Но при этом сенат не раз шел на уступки испанцам — прежде всего из-за боязни восстаний. Так, в 199 г. в Гадес перестал направляться префект, ибо это противоречило соглашению с гадитанцами, заключенному в 206 г. (Liv., XXXII, 2, 5)[202]. В 171 г. сенат учредил специальную комиссию для разбора жалоб жителей Испании, решил не назначать в испанские города сборщиков налогов и запретил наместникам манипулировать ценами на зерно, которое испанцы должны были продавать римской казне (Liv., XLIII, 2, 3–11). Кроме того, подати, установленные первоначально по карфагенскому образцу в размере 1/10, как то имело место на Сицилии и Сардинии, впоследствии были снижены до 1/20[203]. В 123 г. по предложению Гая Гракха сенат распорядился продать хлеб, присланный из Испании наместником Кв. Фабием Максимом Аллоброгским, а деньги, вырученные за него, вернуть иберийским общинам, у которых он был приобретен (Plut. С. Gr., 6, 2); позднее patres запретили Гн. Корнелию Сципиону принимать управление выпавшей ему по жребию провинцией, поскольку он «не умел поступать должным образом» (recte facere nesciret — Val. Max., VI, 3, 3). Однако злоупотребления случались и в дальнейшем, что сохраняло почву для недовольства.

Вместе с тем происходил процесс интеграции Испании в то, что позднее получит название pax Romana. На ее территории селились римляне и италийцы: обедневшие крестьяне, отслужившие свой срок ветераны, «деловые люди». Если крестьяне и ветераны стремились получить землю и обзавестись своим хозяйством, то «бизнесменов» прежде всего интересовали испанские рудники (Diod., V, 36, 3–4). В результате основными районами римско-италийской колонизации стали плодородные и богатые металлами южные и восточные районы Испании. Число иммигрантов постепенно росло и уже к концу 2-й трети II в. достигло нескольких десятков тысяч человек[204]. Некоторые из поселенцев, добившись определенного благосостояния и общественного положения, входили в состав всаднического сословия (Ps.-Caes. Hisp., 26,2; 31,9). Кое-кто возвращался в Рим, чтобы сделать там политическую карьеру. Пример тому — плебейский трибун 90 г. Квинт Варий Гибрида, родом из испанского Сукрона (Sucronensis — Val. Max., III, 7, 8; VIII, 6, 4; Auct. de vir. ill., 72, 1 1)[205]. У Саллюстия упоминается участник восстания Сертория сенатор Fabius Hispaniensis (Hist., III, 83). Представители других фамилий, перебравшиеся в Испанию в эпоху Республики (Аннии, Апонии, Ульпии, Элии и др.), добились известности позднее, во времена Империи[206].

Происходило постепенное сближение местных жителей с римско-италийскими иммигрантами, благодаря чему в Испании стали распространяться римские формы хозяйствования, образ жизни, латинский язык. Начала внедряться римская монетная система, служившая одним из самых эффективных средств романизации[207]. Испанские монеты