Был очередной скучный вечер, и один парень из их компании предложил вызвать кого-нибудь из потустороннего мира. Все начали вспоминать, кого можно вызвать и какие ритуалы для этого требуется проводить. Кто-то предлагал призвать весёлого гнома, кто-то призрака, кто-то тёмного человека, кто-то ведьму, кто-то матерного ежика. Точно не помню, но для вызова каждого нужно было сделать что-то особенное.

Так вот, обсудив все варианты, ребята решили вызвать пиковую даму. Это, если не знаешь, некая разновидность ведьм или духов, примерно то же создание, что в нашей истории про войну. Ритуал требовал нескольких зеркал, свечу, тёмную нитку. Также следовало прочитать слова вызова, провести своего рода тёмный обряд.

Ребят было трое, включая Антона. И вот, как только они всё это разложили и начали произносить заклинание, входная дверь в комнату распахнулась, Антон рассказал, что все даже подпрыгнули от неожиданности — на пороге стояла темная женская фигура. Но когда она начала кричать, то все поняли, что это пришла мама Кирилла — мальчика, в квартире которого они собрались, чтобы организовать обряд.

Кирилл был самым тихим и безответным из их компании. Типичный ботаник, к тому же трус и ябеда. Даже не знаю, почему Антон с ним водился, наверное, тот ему делал домашние задания или давал списывать.

В общем, мама Кирилла наорала на пацанов, разогнала всех домой со словами, что такой чертовщиной они гневят Бога. Она была очень набожной, и всегда страшно остерегалась всего потустороннего и необъяснимого. Её сынок был таким же — Антон говорил, что он очень не любил все эти «вызовы», но всё-таки поддался напору со стороны более сильных сверстников.

Ночью моего брата разбудил яркий свет и звуки сирен «скорой» и милиции. Он посмотрел в окно и увидел Кирилла, садящегося в скорую помощь. Хотя тот был повернут спиной, Антон смог отчётливо разглядеть повязку на голове. И Кирилл кричал, просто дико кричал что-то невнятное, врачи пытались его успокоить. Через минуту Антон увидел, как на носилках выносят чьё-то накрытое покрывалом тело. Потом брат тайком подслушал, как знакомый его отца, работавший тогда в милиции, рассказал тому, что произошло:

— За все тридцать лет, что работаю в органах, я никогда такого не видел. Когда позвонили, мы не могли поверить — мужской голос на той стороне бормотал, что жена мертва, а ребёнок весь в крови. Мы приехали, отец был на улице, его всего трясло. Говорил он невнятно и в квартиру заходить отказывался. Когда я зашел в дом, мне самому поплохело. Жена ничком лежала на полу, а рядом, в луже крови, раскачиваясь, сидел сын. Он выколол себе глаза, вставив в каждый по карандашу, и периодически выкрикивал диким голосом: «Уходи, не хочу тебя видеть!» На вопросы не отвечал, только кричал. Сразу видно — парень сошел с ума. Мать, как врачи потом сказали, умерла от разрыва сердца — скорее всего, чего-то сильно испугалась.

Всё это время Ира слушала молча, положив голову мне на плечо и не открывая глаз. Когда я закончил, она наконец открыла глаза и сказала:

— Твоя история очень похожа на детскую страшилку.

— Да я знаю, только в этой страшилке есть одно «но», — уточнил я. — Ира с интересом посмотрела на меня.

— Когда брат закончил рассказ, то все тоже отнеслись к нему, как к очередной страшной истории для детей-подростков. Но я уже говорил, Антон сильно нервничал. Когда он закончил, то достал газету, и в отделе криминальной хроники мы прочитали, что на самом деле милицией был обнаружен труп женщины и ребёнок без глаз, который был невменяемым, и, как предполагается следствием, выколол их себе сам. А женщина скончалась от сердечного приступа, вызванного, по-видимому, сильным испугом — сердце-то было почти здоровым, как показало вскрытие.

— Так может, он действительно был ненормальным, этот пацан, и выколол себе глаза, а его мать вернулась домой и нашла его таким — вот и не выдержало сердце. А твой брат решил просто придать этой истории мистический налет, чтобы вас сильнее напугать. Ты же сам говорил, что он очень любил всякие эффекты, — с недоверием сказала Ира.

— Не отрицаю, но тогда я был совсем пацаном, и мне эта история показалась правдивой. Тем более, когда я увидел статью в газете. И мало того, позже я слышал разговор — родители Антона рассказывали моим про этот случай. И что этот мальчик, Кирилл, был вполне нормальным ребёнком. Так что думаю, брат, если и приврал, то немного. А почему мальчик съехал с катушек, можно только гадать. Может, они действительно вызвали что-то злое и потустороннее, а может, у пацана банально съехала крыша от материнских проповедей, наставлений и тумаков сверстников.

— А где твой брат и что теперь с тем Кириллом? — спросила Ира.

— У брата всё хорошо, живёт там же, работает, женился. А что с тем пацаном, я даже и не знаю. Если честно, о его судьбе особо не задумывался. При случае спрошу у Антона.

— Всё-таки я почти на сто процентов уверена, что всем этим загадочным историям есть логическое объяснение. И пропаже этой девочки, — кивнула она в сторону соседнего подъезда. — И истории, которой ты мне сейчас рассказал. И тому, что случилось с Виктором. И даже появлению этой странной газетной вырезки.

— Эх, какая ты смелая и рассудительная стала. Хорошо если так, но пока я не могу найти никакого логического объяснения, одни загадки, — грустно усмехнулся я.

— Я всегда такая была, просто иногда у меня проявляются различные слабости и страхи… Как и у всех, наверное. Но если хорошенько подумать, то многое можно объяснить и не бояться, — ответила она серьёзно.

— И вообще, мы даже не навестили Виктора на кладбище. Как-никак, он был нашим товарищем, — сказал я, переводя тему.

— Но ты же не собираешься идти ночью на кладбище, чтобы искать его могилу? — Ира выжидающе посмотрела на меня.

— Ну, сейчас, конечно нет, но сходить надо обязательно, — ответил я.

— Надо, — тихо ответила она и снова положила голову мне на плечо. От её поцелуя, который вдруг обжег мою шею, мурашки пробежали по спине. Если в голове и мелькнула мысль, что это неправильно, хода я ей не дал. Она целовала меня в шею еще и еще, потом слегка прикусила ухо. И прошептала:

— Мы зайдём к тебе ненадолго, а то мне домой будет совсем поздно возвращаться.

Я повернулся и поцеловал её. А дальше было всё как в тумане, адреналин и гормоны ударили по всем соответствующим органам. Этой ночью Ира домой так и не ушла.

Дни полетели один за другим. Мы с Иркой были целиком увлечены друг другом. Каждый день после архива мы гуляли, первое время даже обсуждали наше расследование, но потом шли ко мне или к ней домой и обо всём забывали. Жизнь неслась, казалась радостной и беззаботной, и мы стали всё меньше времени уделять темной истории с газетной вырезкой и смертью Виктора. Нам, если честно, было не до этого, мы были молоды, нам было хорошо, и никаких угрызений совести мы не испытывали. Алфавит пытался было что-то говорить о расследовании и напомнить нам, что мы все хотели найти ответы в этой истории. Но в конце концов махнул рукой.