Я спокойно отхлебнул чаю, сохранив на лице вежливую улыбку.

— Если вы откажетесь от претензий на Хэйлунцзян и Фэнтянь, — назвал он северную и юго-западную части Манчжурии. — Мы поможем вам переселить на них проблемные племена варваров, и вы сможете сконцентрировать усилия на развитии Гирина — эта территория обладает плодородной почвой, здешние жители привыкли к русским, и граница Вашей Империи будет должным образом защищена.

Две трети «сторговать» пытается! А кто бы на его месте не пытался? Это еще щедро — не будь ситуация настолько из рук вон, он бы вообще предложил метров сто нам прирезать и разойтись.

— Как вы верно заметили, уважаемый Чжоу Вэй, наша Империя имеет огромный боевой и культурный опыт по взаимодействию с кочевыми народами, — улыбнулся я чуть шире.

Улыбающийся китаец покивал — не спорю, мол.

— Стараниями моих уважаемых деда и отца, мы смогли разобраться с проблемой Кавказа и других горно-степных регионов, — продолжил я. — Теперь их жители являются нашими верными подданными, которые вносят свой вклад во благо Империи. Для решения вопросов с кочевыми и горными народами, нами были сформированы специальные войска, обучены специальные ученые, учтены особенности мышления новых подданных. Все эти мощности теперь будут простаивать без дела, что я считаю недопустимой тратой ресурсов. Манчжурия в ее нынешних территориях и Внешняя и Внутренние Монголии позволят всем этим уважаемым людям применить наработанный опыт и навыки на благо Империи.

Посол перевел и одобрительно мне улыбнулся — так этого китаёзу!

Заместитель скрутил пару миллиметров улыбки — если он здесь «доторгуется» до увеличения изначальных требований, о которых договаривался наш посланник, его по возвращении в масле сварят, если не найдут казни пострашнее. А китайцы точно найдут — они в этом большие специалисты.

На самом деле мне ужасно плохо — несчастный Китай унижают все кому не лень, и я нифига «прирезанием» Манчжурии не горжусь — нет чести в такой победе, просто монетизировал смерть Николая так, как нужно для моей страны. «Не я такой — жизнь такая», да. Контрибуции нам нужны — это заводы, мануфактуры, железные и обыкновенные дороги, инновационные разработки и все прочее. Но эти контрибуции не берутся из ниоткуда, и императрица Цыси точно не станет выплачивать их из своего кармана, равно как и не станут этого делать ее купающиеся в роскоши сановники. Как всегда — будут выжимать из податного населения последнее. Скольким тысячам китайских бедняков будут стоить жизни мои комбинации? Идеализм идет в задницу — лежать и плакать о том, как много в этом мире проблем позволительно только частному лицу. Мне нужно вдохновляться Макиавелли, маскируя его Конфуцием — каждый в обществе на своем месте, и, если тебя занесло в наследники самодержавного правителя, будь добр такой высокой должности соответствовать. Трудных решений у меня впереди много, и чем скорее я убью в себе сочувствие к чужим, тем лучше смогу сделать своим. А Китай… С Китаем мы однажды подружимся — у меня три разных сценария на этот счет есть, и все на долгой дистанции хороши.

— Ваша мудрость неоспорима, Ваше Императорское Высочество, — поклонился Заместитель. — Но Монголия велика, и даже ваши достойные специалисты могут не справиться с тамошними варварами. Давайте направим их усилия в Гирин и Хэйлунцзян? — добавил еще одни кусочек Манчжурии.

— На Гирин, Хэйлунцзян и Внешнюю Монголию у нас хватит достойных специалистов, — «отпилил» я в ответ кусочек Монголии.

Так дальше и пошло, много часов подряд, и в итоге, когда солнышко за окном начало клониться к закату, мы сошлись на очень близком к предварительным договоренностям варианте — от себя я позволил китайцам сохранить город Мукдэн — в мои времена он называется «Шэньян» — и двадцатикилометровую пограничную зону вокруг него. За это мы получили концессию на разработку угля в Монголии — о запасах в указанном мной месте китайцы не знали, но знают о залежах в целом. Владивостоку угля нужно много, и потребность будет только расти. Тащить из других мест долго и дорого, а из Монголии можно проложить временную узкоколейку, которую потом доработаем до ветки КВЖД. Наши планы по строительству железной дороги по китайским территориям тоже китайцам были неизвестны, и за часть контрибуции в десять миллионов рублей — я в них считаю, для удобства — мы получили столетнее право пользования территорией Внешней Монголии. Помимо собственно железной дороги, там будет можно пасти наш скот. Действующий неравный торговый договор продлевается на восемьдесят лет, на них же продлены договоры о праве нашего флота пользоваться китайскими портами.

Контрибуция получилась крышесносящего размера — четыреста восемьдесят миллионов рублей. Дальний Восток и даже кусочек Сибири инвестициями обеспечены на долгие годы, равно как и другие мои проекты. На выпуклый глаз — около трети нынешнего бюджета Империи. Формально я должен сдать деньги в казну, но телеграммы о необходимости строительства банка и с просьбой разрешить распоряжаться деньгами на мое усмотрение до Петербурга уже должны были добраться, а ответы — в пути. Как минимум банк мне папенька уже разрешил, иначе не выдал бы мне Татищевского — польза банка ведь очевидна, а еще Александр — полагаю — будет рад, что я думаю о государстве, а не, например, гареме очень дорогих любовниц.

Проводив гостей — Заместитель был очень доволен, потому что выторговал хоть что-то в ситуации, где торговаться было очень сложно — я часок пообщался с нашим посланником на тему дальнейшей политики в отношении Китая — сохраняем статус-кво, делаем многозначительные глаза на любой вопрос и отвечаем: «Российская Империя не претендует ни на какие территории Китайской Империи и дорожит сложившимися между нашими странами доверительные отношениями» — и отпустил с Богом, пообещав телеграфировать Александру о том, какой Алексей Михайлович молодец.

Далее велел собрать прибывший еще вчера «десант» из чиновников и переводчиков, к которым обратился прямо с крылечка:

— Глядя на вас, братцы, я вижу надежную опору Имперской власти, навсегда пришедшей в эти полудикие места!

Чиновники и переводчики просветлели — стандартная реакция на доброе слово от царя или приравненной к нему из-за разделяющих нас со столицей шести с половиной тысяч километров персоны. Ну и репутация у меня теперь ого-го, и никакой «сухой закон» ее испортить не в силах. Всем же понятно, что он нужен не для того, чтобы мешать служивым веселиться, а потому что порядок должен быть