Став взрослым, Ник часто рассказывает о своих рискованных затеях вроде серфинга, прыжков с парашютом и сноубординга. Еще он известен своими проделками – например, попросить друзей или сиделок подсадить его на верхнюю багажную полку самолета, чтобы попугать других пассажиров, или на багажную ленту, чтобы посмешить их. Такие выходки начались не во взрослом возрасте: он с самого начала был бесстрашным и раскованным.

Одним из его любимых занятий в детстве было носиться по соседним улицам, лежа на скейтборде, часто привязавшись веревкой к велосипеду брата и других товарищей. Порой они сажали его к себе на раму и катали день напролет… и я рад, что узнал об этом лишь годы спустя.

Бо́льшую часть своих детских лет наш сын был оптимистичным, веселым и неукротимым мальчиком, источником радости для всех окружающих. Но если вы знакомы с жизненным путем Ника, то знаете, что в детстве и даже во взрослом возрасте у него случались приступы отчаяния и депрессии. Это частые проблемы у людей с инвалидностью, но мы с Душкой были застигнуты врасплох, когда у Ника в детстве впервые начали появляться мрачные мысли.

Несмотря на свой образ весельчака, Ника всегда отличала склонность к размышлениям. Еще ребенком он вовлекал нас в разговоры вопросами, которые удивляли своей зрелостью и глубиной. Ему было лет восемь-девять, когда он впервые спросил нас, почему Бог сделал его таким и что мы чувствовали, когда впервые узнали, что у него нет конечностей.

Мы с Душкой знали, что когда-нибудь эти вопросы возникнут, и решили говорить ему правду, поскольку честные и прозрачные отношения важны для цельности и истинной любви. Мы понимали, что однажды Ник узнает об эмоциональном состоянии, в котором мы пребывали после его рождения, и хотели сами рассказать ему всю историю. Мы стремились защитить сына и уверить, что любим и ценим его.

Нашей целью было бережно донести до него тот факт, что, хотя поначалу мы были полны скорби и страха, эти чувства быстро сменились любовью. Душка также рассказала, что мы недолгое время подумывали, не отдать ли его на усыновление, поскольку не были уверены, что способны справиться с его воспитанием.

Сперва Ник обиделся; но мы как следует обговорили эту тему. Нам казалось, что со временем он примирится с этой информацией. Мы всегда подчеркивали, как сильно его любим и как гордимся им. И все же вскоре после этого разговора по душам Ник заставил нас беспокоиться о его тайных мыслях и эмоциональном состоянии.

Как-то раз, после того как мы уложили мальчиков спать, его младший брат Аарон прибежал ко мне в пижамке. Он казался очень расстроенным – Ник только что сказал ему страшную вещь.

– Папа, поговори с Ником. Он только что сказал мне, что, наверно, убьет себя, когда ему исполнится двадцать один год, – сказал Аарон.

Ник часто погружался в мрачное настроение по вечерам, когда уставал, но я никогда не слышал, чтобы он прежде говорил столь тревожные вещи. Сгорая от стыда, я поспешил в детскую мальчиков, сел рядом с Ником на кровать, погладил его по непокорной гриве густых светлых волос и спросил, что это он такое задумал.

Тогда он начал задавать вопросы из серии «что, если», которых часто страшатся родители.

«Что, если что-то случится с тобой или с мамой? Кто тогда будет обо мне заботиться?»

«Что, если я никогда не смогу найти работу? Как я буду содержать себя, когда вас не станет?»

«Вы думаете, я когда-нибудь женюсь и заведу детей?»

Это трудные вопросы для любого родителя. Я мягко поговорил с Ником, жалея, что у меня нет волшебной палочки, чтобы развеять его вполне обоснованные тревоги. Мне казалось, что я смог его утешить, пока он не признался, что у него появляются суицидальные мысли.

– Думаю, мне было бы лучше просто убить себя, чтобы ты, мама, Аарон и Мишель могли жить нормальной жизнью. На днях я забрался на кухонный стол и хотел броситься с него вниз, но не был уверен, что этой высоты хватит, чтобы действительно покончить с собой, – сказал он со слезами. – Мне просто невыносима мысль, что я всегда буду бременем для тебя и мамы или для Аарона и Мишель.

О Боже! Я был потрясен, но постарался сдержать собственные эмоции, успокаивая его. Я приложил все силы, чтобы утешить Ника, я обнимал его и прижимал к себе. Я говорил ему, что, хотя в определенный момент нас не станет, у него всегда будет семья, родственники и друзья, которые помогут и поддержат его, если будет нужно.

– На свете много людей, которые любят тебя, Ник. А главное, есть Бог, который любит тебя больше, чем все мы, вместе взятые. Он позаботится о тебе, если ты будешь хранить Его в своем сердце, – сказал я.

Я сделал все возможное, чтобы дать Нику понять, что наши тревоги и страхи после его рождения быстро уступили место глубокой любви и что мы верим в его яркое будущее. После этого разговора он вроде бы успокоился. Я взял с него слово приходить ко мне всякий раз, как у него появляются сомнения.

И все же я плохо спал в ту ночь и много ночей после. Мы с Душкой обсуждали, как построить крепкий эмоциональный фундамент для нашего сына, чтобы избавить его от суицидальных мыслей. Мы особенно пристально наблюдали за ним в следующие месяцы и особенно нежно обнимали его и беседовали с ним.

О том, что Ник всерьез пытался покончить с собой, мы узнали только лет десять спустя, когда он писал свою первую книгу «Жизнь без границ». Ник решил рассказать об этой попытке самоубийства, чтобы его история послужила предостережением для других молодых людей. Самоубийство стало серьезной проблемой, особенно среди подростков, и Ник считал, что его обязанность – высказаться о ней. Его главная идея: жизнь – это дар, и всегда есть причина надеяться на лучшее завтра. Его судьба служит замечательным примером того, что Божий план для нас часто превосходит наши самые безумные мечты.

Работая над книгой, Ник впервые рассказал нам, что прежде чем признаться нам в своих суицидальных побуждениях, он сделал несколько попыток утопиться в ванне. Мы были ошарашены.

Как мы могли этого не заметить? Где мы были, когда он в нас нуждался?

Ник посвятил нас в пугающие подробности. Чувство безнадежности и отчаяния преследовало его уже несколько лет. Он ежедневно молился, прося Господа даровать ему руки и ноги, и не мог понять, почему любящий Бог лишил его конечностей. Его обуревали сомнения и в вере, и в своей человеческой ценности.

В это же время Ник впервые столкнулся с насмешками и жестокими замечаниями в школе. Хотя он замечательно умел вписываться в компании и во многом не отставал от других ребят, он понимал, что никогда не сможет соревноваться с ними в спорте, ходить за руку с подругой и обнимать друзей.

В нем рос страх перед будущим. Сможет ли он содержать себя во взрослой жизни, жениться, завести семью? У других ребят появлялись подружки, и Ник боялся, что ни одна девушка не полюбит его, парня без конечностей. Кроме того, он боялся быть для нас бременем всю оставшуюся жизнь.